Питер Хизер - Великие завоевания варваров

Применяя этот подход к куда большему числу остатков культур, которые были обнаружены к 1970 году, ученые сумели установить последовательность эволюции стилей для оружия, пряжек, украшений и гребней, помимо всего остального. Это дало датировке находок куда более прочное и серьезное основание, поскольку можно было отталкиваться от целого ряда предметов, обнаруженных в том или ином скоплении, а не судить по какой-то одной вещи. В результате хронология основных германских культурных систем теперь может быть разделена на вполне отчетливые фазы, каждая из которых определяется по типу вооружения, определенным формам брошей, пряжек, горшков и гребней. В частности, благодаря этому стало гораздо легче выделять «нестандартные» предметы из предыдущего периода, оставшиеся в использовании. Ранее их обнаружение в захоронении, скорее всего, сделало бы правильную датировку сложной, если не невозможной [113].

Все это имеет большое значение для изучения Маркоманской войны, поскольку именно благодаря новым сведениям стало ясно, что приблизительно в середине II века начали происходить серьезные изменения в сложившейся структуре германских (или преимущественно германских) систем материальных культур на территории нынешней Польши. В частности, вельбарская культура начала распространяться к югу от Померании на север Великой Польши (между реками Нотець и Варта) и на юго-восток через Вислу в Мазовию (см. карту 4). В прошлом идентичность племен, населявших эти территории, вызывала яростные споры из-за их потенциальной значимости в вопросе происхождения славян, однако теперь в основном принимается следующая точка зрения: носители вельбарской культуры проникли в регионы, в которых в первых двух веках н. э. господствовали готы, руги и другие германцы, даже несмотря на то, что остальная часть населения изначально не была (или так и не стала) германоязычной. На новых территориях, по которым с 150 года начинают распространяться археологические остатки вельбарской культуры, прежде обитали носители пшеворской культуры. Их традиционно ассоциировали с вандалами, однако, вне всякого сомнения, здесь проживали и иные племена. Как и большинство таких культурных ареалов, этот был достаточно велик, чтобы здесь сосуществовали несколько небольших германских племен, упомянутых Тацитом и Птолемеем.

Первостепенное значение имеет даже не идентификация культур, а сам факт экспансии вельбарской культуры. Хронологическое совпадение слишком поразительно, чтобы можно было его проигнорировать. Экспансия вельбарской культуры, указывающая на серьезные проблемы в Северной Польше, произошла приблизительно в то же время, что и Маркоманская война. Скорее всего, эти два явления связаны, а значит, приграничные волнения, упоминаемые в римских источниках, совпали с более широкими потрясениями, происходившими на территории германской Европы. Однако археологические свидетельства не могут объяснить, была эта связь причинной или следственной. Даже с помощью подробной системы хронологии использования различных стилей остатки можно датировать в лучшем случае с погрешностью в четверть века, к тому же следует учитывать, что смежные этапы могут в рамках временной шкалы накладываться друг на друга. В этом случае двадцати пяти лет было бы вполне достаточно для того, чтобы экспансия вельбарской культуры послужила либо причиной, либо следствием Маркоманской войны. Более точные методы датировки вроде радиоуглеродного анализа и дендрохронологии смогут дать ответ на этот вопрос, однако пока мы вынуждены оставить его открытым [114].

Остается также неясным ход развития событий после экспансии вельбарской культуры. Археологические зоны – это материальные остатки культур, не вещей, поэтому экспансию в географическом регионе одной системы за счет другой не следует трактовать как акт завоевания, как сразу же предположил бы Коссинна. По большому счету, такого рода экспансия культуры может быть следствием развития любого рода – разумеется, в том числе завоевания или аннексии, но также и расширения торговых связей, изменения системы верований и т. д. В нашем случае вполне очевидно, что экспансия вельбарской культуры до определенного предела представляла собой слияние разных культур; пшеворское население приспосабливалось к нормам вельбарской культуры, а вовсе не заменялись полностью ее носителями. Как видно на карте 4, на некоторых кладбищах захоронения вельбарского типа заменили своих пшеворских предшественников сразу же, нет никаких признаков того, что какое-то время кладбище не использовалось. Возможно, мы имеем дело со следующим явлением – пшеворское население усвоило новые ритуалы погребения, принесенные носителями вельбарской культуры в том, что касается захоронения с оружием, и, возможно, также верования, которые их определяли. Однако даже перемены такого рода не происходят в вакууме. Что-то должно было заставить носителей пшеворской культуры изменить давно сложившиеся устои жизни, точнее, смерти. Что именно? Об этом археологические свидетельства умалчивают. На мой взгляд, самый правдоподобный ответ – новый уровень политического влияния, поскольку даже культурная ассимиляция обычно следует за установлением политического господства.