Питер Хизер - Великие завоевания варваров

Все это подчеркивает чрезвычайную важность того, что правители были способны накапливать богатство в беспрецедентных количествах. Немалая их часть уходила на нужды отрядов. Воинам была нужна еда – и много. Сравнительный анализ потребностей дружин (часть которых относится исключительно к новым государствам) говорит о том, что они ожидали прежде всего соответствующего питания. И это вовсе не говорит об их жадности. Все утро воины избивали огромные бревна утяжеленными вдвое мечами (чтобы одновременно нарабатывать мастерство и мышцы) и тренировали разум, на что уходило много калорий. Однако еда – это даже не половина дела. Как мы видели, отличительная черта княжеских армий этих новых королевств – самые современные доспехи и оружие, особенно защитная броня, которая стоила очень дорого, и не важно, покупали ли ее (как, очевидно, было поначалу – судя по Тьонвильскому указу) у франкских кузнецов либо производили у себя (к чему все и пришло). Именно боевой потенциал войск позволял проводить быструю, яростную экспансию, которая характерна для формирования государств Пржемысловичей, Пястов и даже моравских князей. Но на их производство уходило много денег. Отсюда очевидный вопрос: откуда брались эти средства и как попадали в руки правителей?

Глядя на Центральную и Восточную Европу IX–X веков, мы приходим к выводу, что самый вероятный ответ таков: князья получали доходы от сетей международной торговли мехами и рабами. Опять же, есть известное сходство между этим феноменом и процессами, в свое время преобразившими германские сообщества на окраинах Римской империи. Там римские легионы постоянно нуждались в продовольствии и рабочей силе, будь то солдаты или просто рабы. Как мы отмечали, стабильный поток платежей, идущий через границу, помог создать новые социальные структуры, которые укрепили союз германцев в позднеримский период. Однако между этими двумя случаями есть и существенные различия. Во-первых – масштаб происходящего. Торговля мехами и рабами в более поздний период шла с куда большим размахом, как в географическом, так и в экономическом ключе, чем во времена Римской империи. Рабы, разумеется, всегда стоили дорого, но торговля мехами, которая в начале тысячелетия вовсе не упоминается в источниках, приносила куда больше доходов, чем любой обмен товарами с римлянами. К тому же нет признаков того, что в римские времена рабы поставлялись из таких далей, с севера. И я не склонен считать случайностью тот факт, что более поздние торговые сети оставили более заметный след в наших источниках, как исторических, так и археологических, чем их ранние аналоги.

Во-вторых, и это одна из причин, по которым так увеличился масштаб, торговые сети конца 1-го тысячелетия действовали опираясь на несколько источников спроса на ценные товары. Похоже, изначально источником спроса была Западная Европа, куда товары с севера Руси поставлялись с середины VIII века. Торговый центр в Старой Ладоге появился через пару поколений – задолго до того, как были установлены хоть какие-то связи с мусульманским миром. Это вполне логично, поскольку рост спроса в Западной Европе в этот период совпадает с расцветом династии Каролингов. Но скоро в игру вступает и мусульманская сторона. Уже в начале IX века на север потекли рекой мусульманские монеты, а значит, часть товаров теперь поступала к новым покупателям – элите империи Аббасидов. Это был самый ее расцвет, поэтому тамошний спрос на товары вскоре затмил таковой на западе, судя по количеству исламского серебра, оказавшегося в Балтийском регионе. Связь с мусульманским миром не была прервана даже после распада халифата Аббасидов в начале X века, поскольку там быстро сформировалось государство-преемник под управлением династии Саманидов из Восточного Ирана, которой принесли баснословное богатство серебряные шахты. Наконец, в середине – конце IX века на арену выходит и Константинополь. Византия была не столь богата, как исламский мир, однако быстро стала третьим источником спроса на элитные товары [674].

Сравнительное изобилие источников также позволяет нам изучить функционирование этой торговой сети более подробно, нежели в случае с римским периодом. Мы уже ознакомились с основными водными маршрутами, которые в IX веке открыли скандинавские путешественники, – в частности, путь по Волге и ее притокам в исламский мир, вниз по Днепру и через Черное море – в Константинополь. Были и сухопутные маршруты, ведущие через Центральную Европу в Западную, в которых важным промежуточным пунктом была Прага. Также нам кое-что известно о том, где обычно ловили рабов. Арабский географ сообщает, что русы искали своих жертв на западе, в то время как «западные славяне» шли на восток. Это подтверждается распространением мусульманских серебряных монет, которые шли на север в обмен на рабов и меха. Появляются целые их скопления. Два главных, как и ожидается, идут вдоль Волги и ее притоков и в Скандинавии. Однако третье находится между Одером и Вислой, прямо в сердце государства Пястов. Еще интереснее отсутствие монет на огромных территориях к востоку от Вислы и к северу и западу от Днепра. Таким образом, картина распространения монет подтверждает сообщения арабских географов. Регионы, где монеты не были обнаружены, – те самые, откуда увозили рабов, оказавшихся между молотом (русы) и наковальней (западные славяне) [675].