Ричард Ли - Цепные псы церкви. Инквизиция на службе Ватикана

Имелись и другие чудовищные и невероятно изобретательные средства причинения боли, но главнейшим инструментом инквизиции был костер. Правовым прецедентом и оправданием служило законодательство имперского Рима, которое было реанимировано в двенадцатом столетии и органично легло в основу юридических систем Европы. Согласно римскому своду законов предание огню было стандартным наказанием за отцеубийство, осквернение храма, поджог, колдовство и измену. Здесь был прецедент для обращения с еретиками. В 1224 году император Священной Римской империи Фридрих II выпустил в Ломбардии закон, санкционировавший предание огню впавших в повторную ересь. В 1231 году эта санкция была включена в сицилийский свод законов. В 1238-1239 годах три правовых декларации сделали сицилийский свод законов применимым на всей территории Священной Римской империи. Сам император Фридрих II едва ли был образцовым христианином. Он читал откровенно неортодоксальные труды. Имел широкие познания в учениях ислама и иудаизма. Увлекался алхимией, астрологией и тем, что сегодня назвали бы «эзотерикой». Не питал любви ни к католической церкви, ни к папе, который неоднократно обвинял его в ереси и дважды отлучал от Церкви.

Но хотя Церковь постоянно враждовала с Фридрихом, она без зазрения совести воспользовалась его законодательными актами и ухватилась за предание огню с одержимостью клинического пиромана. Одним из первых деяний доминиканской инквизиции была эксгумация трупов казненных еретиков в Альби и предание их огню. Как видно из свидетельств Гийома Пелиссона, эксгумация и принесение в жертву мертвых оказались столь же непопулярными среди населения, как и пытки и сожжение живых, и такая практика нередко вызывала враждебную реакцию со стороны местного населения, особенно в Лангедоке. Многие инквизиторы не могли обходиться без вооруженной охраны в своих передвижениях по округе. Немалое их число было убито. Такие невзгоды, впрочем, не охлаждали их поджигательского энтузиазма. Инквизитор Роберт Маленький, к примеру, усеял свой путь кострами по всей Северной Франции. В одном из эпизодов своей деятельности в 1239 году он руководил сожжением одновременно 180 жертв. Его эксцессы были обузданы только два года спустя, в 1241 году. Под предводительством таких людей, как он, под личиной христианского благочестия фактически была возрождена древняя языческая практика ритуального человеческого жертвоприношения. Сожжение еретика стало поводом для торжества, радостным событием. Природа таких праздников сделалась очевидной благодаря наименованию, которое они получили впоследствии в Испании. Если переводить буквально, печально известное «аутодафе» («auto de fe» [6]) – публичный процесс, кульминационным моментом которого было сожжение на костре, – означает «акт веры».

Инквизиция быстро выработала методологию запугивания и контроля, бывшую поразительно эффективной – настолько, что в ней можно увидеть предтечу сталинского НКВД, нацистского СС и гестапо. Порой инквизитор со своей свитой наведывался без предупреждения в город, селение, университет или, как в романе «Имя Розы», аббатство. Чаще же его приезд пышно обставлялся. О нем заранее объявляли во время церковных служб. Об этом извещалось в пространных прокламациях на дверях церкви и в местах скопления народа, и те, кто умел читать, быстро сообщали тем, кто не умел. Прибытие инквизитора происходило в виде торжественной процессии из сопровождавших его нотариусов, секретарей, советников, помощников, врачей и челяди, а нередко и вооруженной стражи. Обставив таким образом свое появление, инквизитор затем созывал всех жителей и местное духовенство и читал им торжественную проповедь о своей миссии и цели своего визита. Затем, словно щедро раздавая приглашения на банкет, приглашал откликнуться всех, кто желал покаяться в ереси. Предполагаемым еретикам давалось «льготное время» – обычно от пятнадцати до тридцати дней, – чтобы сознаться в грехе. Если они совершали это в указанный срок, их обычно принимали обратно в лоно Церкви, не накладывая иного, более сурового наказания, чем епитимья. Но они также были обязаны назвать имена и дать подробную информацию о всех других известных им еретиках. Инквизицию в конечном счете интересовало количество. Она вполне была готова быть снисходительной по отношению к одному грешнику, даже если он был виновен, при условии, что он мог выдать дюжину или больше других, даже если они были невинны. Как следствие такой установки, все население в целом, а не только виновные, держалось в состоянии постоянного страха, создававшего идеальные условия для манипулирования и контроля. И каждый вольно или невольно превращался в шпиона.