Николай Михневич - История военного искусства от Густава Адольфа до Наполеона Бонапарта

Хотя в войсках Тридцатилетней войны много было выказано смелости и отваги, но было бы ошибочно предполагать, что солдаты равнодушно относились к жизни и смерти; напротив, никогда еще они так не хлопотали о средствах против смерти, как именно в это время; они прибегали ко всякого рода заклинаниям, к пассаускому искусству, которое, как думали, могло укрепить, закалить пли заморозить против всякого удара и выстрела.

Густав Адольф во введении к Воинскому артикулу 1621 г., счел необходимым запретить употребление подобных магических средств, но это запрещение не имело ни малейшего действия.

Этот артикул замечателен тем, что война в нем выставляется как дело благородное и исключающее излишнюю жестокость; честь составляет жизненный элемент солдата, которого должно уважать и подвергать унизительным наказаниям только за постыдные проступки. Солдат на службе должен беспрекословно повиноваться начальнику, кроме случая, если приказание начальника клонится к явному вреду короля или государства; вне службы солдат сохраняет свои гражданские и человеческие права.

При таких условиях постановки службы и национальном составе войск армия Густава Адольфа представляла грозную силу. Она была уверена в этой силе и питала полное доверие к своим начальникам и великому королю, обладавшему (подобно Ганнибалу) всеми качествами, необходимыми солдату и полководцу и отличавшемуся простотою привычек, железным характером, уважением к законам, многосторонним образованием и превосходным военным гением.

Подобная армия, с великим полководцем во главе, представляла такую прочную моральную силу, что была способна побеждать, даже потеряв своего вождя, как это было в сражении при Лютцене.

Краткий очерк событий шведского периода Тридцатилетней войны ближе познакомит нас со стратегическим и тактическим искусством рассматриваемой эпохи.

В начале XVII столетия Германия представляла собой множество мелких государств под главенством императоров, преемников Карла V. Несмотря на внешнюю раздробленность, Германия являла собой внушительную силу в центре Европы, находившуюся в постоянной борьбе за гегемонию с Францией. Борьба протестантов и католиков, продолжавшаяся почти целое столетие, не могла не ослабить ее внутри. В 1609 г. Генрих IV, объявив себя защитником протестантов в Германии, готов уже был перейти через Рейн с целью ослабить австрийских императоров, но был убит. Его дело решил продолжать кардинал Ришелье. Обстановка оказалась для этого благоприятною.

Успехи, одержанные Валленштейном над войсками датского короля Христиана IV, разрушили надежды протестантов. После заключения договора в Любеке 22 мая 1629 г. владычество императора сделалось страшным в Германии не только для протестантов – его неприятелей, но и для католиков – союзников. Фердинанд II слишком заметно давал чувствовать и тем и другим свое преобладание. Курфюрст Пфальцский скитался в изгнании, а его владения отданы были Баварии. Владения герцогов мекленбургских отданы были Валленштейну, который, в упоении своих успехов, оскорблял и притеснял как протестантских владетелей, так и членов Католической лиги; наконец, по проискам иезуитов, император издал в марте 1629 г. положение о возвращении католическому духовенству всех владений, ему принадлежавших до Пассауского договора 1552 г. (Реституционный эдикт).

Еще в первом периоде войны Англия поддерживала курфюрста Пфальцского и возбуждала против императора – короля датского; всесильный Ришелье руководился тою же политикой, возбуждая к войне Густава Адольфа. Он убедил Польшу к заключению перемирия со Швецию и обещал Густаву Адольфу содействие Франции.

Окончив восемнадцатилетнюю войну с Польшей, Густав Адольф решился на великое предприятие, которое уже давно подсказывалось ему честолюбием: он решился вступить в борьбу с империей и попытаться исторгнуть у нее первенство в Германии. Силы и средства его казались весьма недостаточными для этой цели: по окончании продолжительной войны Швеция, имевшая в эту эпоху едва 1½-миллионное население, оказалась настолько же бедной в людях, насколько в деньгах, – причина, почему Густав Адольф упорно отказывался, во время переговоров с Францией определить число своих войск. Но подобное обстоятельство не могло остановить его; он прекрасно знал, что небольшое ядро дисциплинированных и прошедших отличную боевую школу войск, бывших в его распоряжении, могло быстро возрасти после первых же успехов; он сознавал также и слабые стороны имперской власти. Ко всему этому он отлично знал способности своих будущих противников – Валленштейна и Тилли; он знал, что, несмотря на смелость и твердость характера, Валленштейн был невысокий тактик, а Тилли он называл «старым капралом» и признавал в нем более упорства, чем гениальности, даже более рутинности, чем искусства.