Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

Ещё одной важной персоной во всём тогдашнем правительственном раскладе являлся командующий Западно-Сибирской армией Алексей Николаевич Гришин-Алмазов . Он, как известно, поначалу выразил некоторое неудовольствие по поводу назревавших в Омске перемен и, возможно, даже готовился к какому-то противодействию им, но потом, поняв, видимо, в чью сторону клонится чаша весов, отступил и на несколько дней сказался больным, толи опять чего-то выжидая, толи просто ожидая решения со стороны новых властей относительно своей «скромной» персоны и дождался. Распоряжением Совета министров ему была объявлена благодарность*, он был назван уникальным военачальником и администратором, за ним сохранили должность командующего армией и назначили управляющим военным министерством. Почему не министром, вместо находившегося на Дальнем Востоке эсера Аркадия Краковецкого ? Вопрос не простой и не однозначный; скорей всего потому, что Краковецкий имел тесные связи с иностранными представителями, в частности, с французскими дипломатами**, а это была, понятно, очень серьёзная по тем временам (и не только по тем) охранительная грамота.

_______________

*Её мы, к сожалению, не смогли найти на страницах сибирской печати того времени, однако о ней упоминается в сборнике документов «Временное Сибирское правительство», изданном под редакцией В. И. Шишкина в Новосибирске в 2007 г.

**Сблизиться с ними Краковецкому удалось в Киеве, куда он в ноябре 1917 г. бежал из Петрограда, преследуемый пришедшими к власти большевиками. Несколькими месяцами ранее этот молодой тридцатилетний эсер приказом

А. Ф. Керенского был из подпоручиков произведён сразу в подполковники и назначен командующим Восточно-Сибирским военным округом, потом переведён в Петроград, откуда после Октябрьской революции он и бежал на Украину, в Киев. Там его в конце декабря нашли товарищи по партии из Сибири и предложили занять пост комиссара по формированию на противогерманских фронтах отдельных подразделений сибиряков для последующей переброски их на родину в целях защиты созываемой Сибирской областной думы и формируемого Временного правительства областной Сибири. Вот тогда-то Краковецкий и попал в поле зрения иностранных представителей, уже тогда заинтересовавшихся процессами, происходившими в Томске (два сибирских областных съезда), давшими толчок мощному политическому движению, вполне способному, по мнению многих, противостоять диктатуре большевиков на востоке страны. В январе 1918 г. на тайном заседании «охвостья» СОД его избрали военным министром Временного Сибирского правительства.

В ответ Гришин-Алмазов в тот же день (переворота или просто смены власти, – называйте как хотите) издал приказ по армии, в котором заверил новое руководство Сибири в полной лояльности, – как своей, так и подконтрольных ему войсковых частей.

«Приказ войскам западно-сибирской армии от 17 (30) июня 1918 года. Объявляя войскам вверенной мне армии и округа грамоту председателя Сибирской Областной Думы и сибирского временного правительства, я ещё раз от имени всех офицеров, казаков и солдат сибирской армии объявляю, что мы клянёмся до последней капли крови служить нашей родине России и Сибири и законному сибирскому правительству, которое доведёт нас до Сибирского и Всероссийского Учредительных Собраний, не вмешиваясь в политику и стоя вне каких бы то ни было партий и классов, Сибирская армия обещает своему законному правительству до конца выполнять свой воинский долг, не давая пощады врагам сибирского временного правительства.

Приказу дать самое широкое распространение путём прочтения во всех ротах, помещениях в газетах и расклейки на улицах.

Командующий армией полковник Гришин-Алмазов» («Сибирская жизнь», №50 от 3 июля 1918 г.).

Что касается членов Западно-Сибирского комиссариата, то им, естественно, тоже воздали по заслугам. Все они сохранили, указом Совета министров, теперь уже, конечно, чисто формально, свои права в качестве уполномоченных Временного Сибирского правительства. Их лидер Павел Михайлов получил реальную должность товарища (заместителя) министра внутренних дел, Борис Марков был направлен в Самару для установления связей с представителями Комуча, Василия Сидорова вскоре отправили в освобождённый от большевиков Иркутск для координации общих усилий победившей демократии; а Михаил Линдберг в начале июля выехал в Томск, с какой целью непонятно, возможно, это была его собственная инициатива. Прибыв в город, он первым делом посетил 5 июля внеочередное, специально организованное по такому случаю, заседание Частных совещаний членов Сибирской областной думы, где сообщил собравшимся депутатам о том, почему он и его товарищи по ЗСК добровольно сложили с себя полномочия верховной исполнительной власти и передали их Совету министров. Основных причин было две: во-первых, в связи с успешным наступлением частей Сибирской армии существенно расширилась за пределы Западной Сибири территория, освобождённая от большевиков, в связи с чем могли возникнуть, по словам Линдберга , «нарекания, что Западно-Сибирский Комиссариат управляет фактически не только Западной Сибирью, но и другими областями, отсюда могли проистекать ряд неудобств. Во-вторых (далее в отчёте Михаила Яковлевича шла весьма расплывчатая формулировка, основной смысл которой, на наш взгляд, состоял в следующем), – после того как в освобождённой Самаре начали собираться члены Всероссийского Учредительного собрания, трое комиссаров ЗСК, являвшиеся членами этого Собрания ( Михайлов, Марков и Линдберг ), решили, что они сейчас должны именно в его составе продолжить свою деятельность (ГАТО. Ф.72, оп.1, д.15, л.45).