Брендан Симмс - Европа. Борьба за господство

В Сербии Балканские войны также привели к стратегической переориентации. Белградская служба безопасности вместе с подпольной националистической организацией «Черная рука» приступила к планированию противостояния с Австро-Венгрией при поддержке России. Российская империя поддерживала сербов, поскольку воспринимала саму Австро-Венгрию и ее спонсора, Германию, в качестве финального препятствия на пути реализации своей «исторической миссии» – захвата черноморских проливов. Кроме того, политики и общественное мнение настаивали на упреждающем ударе, призванном помешать проникновению Германии на территорию Османской империи еще до того, как турки завершат свои военные приготовления. Поэтому русские бурно отреагировали на объявление в конце 1913 года о том, что немецкий генерал Лиман фон Сандерс назначен командовать гарнизоном на Босфоре. Министр иностранных дел Сергей Сазонов заявил о необходимости «программы действий» для того, чтобы «изыскать надлежащее решение исторической проблемы проливов»; составлялись подробные планы захвата черноморских проливов «решительным ударом». Сазонов также предупредил, что «не следует ожидать, будто наши операции в проливах не приведут к общеевропейской войне». [847] Aksakal, Ottoman road to war, p. 76. Следует прежде «утихомирить» австрийцев и – особенно – немцев. «Кратчайший и наиболее безопасный оперативный маршрут в Константинополь, – сообщал русский генерал-квартирмейстер Юрий Данилов, [848] Имеется в виду генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов, в 1909–1914 гг. генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба Российской империи . Примеч. ред. – лежит через Вену… и Берлин». [849] Sean McMeekin, The Russian origins of the First World War (Cambridge, Mass., 2011), p. 6. Берлин оставался преградой на дороге в Константинополь.

Кризисы, множившиеся по обе стороны Атлантики, внезапно «полыхнули» в конце весны и летом 1914 года. Когда президент Вильсон узнал, что режим Уэрты в Мексике готовится принять партию немецкого оружия в Веракрусе, он приказал оккупировать этот порт. Захват Веракруса в конце апреля спровоцировал выступление мексиканских националистов против Соединенных Штатов. Впрочем, в планы Вильсона нисколько не входила сколько-нибудь длительная оккупация части Мексики; в противном случае президент столкнулся бы с жестким сопротивлением антиимпериалистов и белых южан у себя дома. Однако он не мог просто уйти и позволить заполнить вакуум власти в стране деспотическому режиму, подкрепленному немецкими штыками. Решение этой, одновременно стратегической и идеологической, дилеммы, лежало, как верил Вильсон, в демократизации. «Говорят, что мексиканцам не подходит самоуправление, – писал президент в газетной статье в мае 1914 года. – На это я отвечаю так: при надлежащем руководстве нет ни единого народа, не способного к самоуправлению». [850] Smith, America’s mission, p. 70. Спустя несколько месяцев Уэрту отстранили от власти, президентом Мексики стал лидер конституционалистов Венустиано Карранса. Вскоре американские войска покинули страну. Позже выяснилось, что оружие в Веракрус поставлял американский производитель, а через Гамбург его отправили, чтобы обойти эмбарго; но этот инцидент, так или иначе, усилил опасения США насчет немецкого присутствия на южном фланге.

В конце июня 1914 года эрцгерцог Франц Фердинанд, которого называли наследником больного императора Франца Иосифа, был убит в боснийской столице Сараево агентами «Черной руки» (операцию спланировали в Белграде, почти наверняка о ней знали высшие чины сербского правительства, и вполне возможно, что сербам помогала Россия). Для Вены это убийство стало одновременно вызовом и возможностью. [851] Christopher Clark, The sleepwalkers. How Europe went to war in 1914 (London, 2012), pp. 367–403. Наследник престола Габсбургов убит террористами, которых финансировала служба безопасности соседней страны! Если не дать достойного ответа, это поощрит новые нападения и приведет, как сформулировал граф Леопольд фон Берхтольд, австро-венгерский министр иностранных дел, к «утрате нашего положения великой державы». [852] Bridge, Habsburg monarchy, p. 335. Сербию следует строго наказать, чтобы не допустить дальнейших провокаций. Суровый австрийский ультиматум, который один из современников охарактеризовал как самый грозный документ, с каким одно суверенное государство когда-либо обращалось к другому, преследовал именно эти цели. Несомненно, это было покушение на независимость Сербии, отражавшее убежденность австрийцев в том, что события прошлого доказывают: суверенитет Белграда несовместим с безопасностью Австро-Венгрии и стабильностью региона. Австрийцы, впрочем, не собирались ограничиваться словами; Берхтольд был полон решимости «использовать ужасное преступление в Сараево для военного урегулирования зашедших в тупик отношений с южным соседом». [853] Annika Mombauer, ‘The First World War: inevitable, avoidable, improbable or desirable? Recent interpretations on war guilt and the war’s origins’, German History, 25, 1 (2007), pp. 78–95 (quotation p. 84). Если коротко, война с Сербией позволяла прорвать кольцо окружения, которое стягивалось вокруг империи в последние несколько лет. [854] Samuel R. Williamson, Austria-Hungary and the origins of the First World War (Basingstoke and London, 1991), pp. 191, 197 and passim.