Борис Зотов - По следам золотого идола

Наверное, наступал конец...

Мне привиделся почему-то Гурзуф, белый и солнечный, и зеленая спина Аюдага, и рокот морского прибоя. Рокот усиливался, нарастал, переходя в мощный и ровный гул.

- Вертолет!

Крик Андрея вывел меня из оцепенения. Мы заметались по островку, крича и размахивая руками. Вертолет барражировал где-то над нами, но из-за дыма не был виден. Аспирант схватил ружье и выстрелил один и второй раз, потом из обоих стволов сразу. Тщетно... Кроме рева мотора, летчик, конечно, не слышал ничего.

- Наверное, пожарная охрана, - сказал Андрей, - ведут разведку...

- Уходит! - Мне показалось, что звук мотора начал удаляться, а вместе с ним и вспыхнувшая было надежда на спасение.

- Погоди! - Андрей метнулся к лодке, на ходу срывая с себя рубашку так, что отлетали пуговицы, и начал наматывать мягкую фланелевую ткань на конец весла.

Тут до меня дошло: факел! Сигнальный факел! Я бросился помогать. Вдвоем мы быстро облили рубаху бензином из бачка подвесного мотора. У бензина - веселый и буйный нрав; выпущенный на волю, он дал яркий сноп пламени, не оставшийся незамеченным там, наверху, и шум вертолетного двигателя начал снова приближаться.

Спустя минуту в клубах дыма уже просматривались очертания зависшей над нами металлической стрекозы. Приземлиться здесь, на пятачке, конечно, было немыслимо. С высоты пятиэтажного дома на землю полетела веревочная лестница. К ее нижнему концу мы торопливо привязали Пашкин катер.

- Лезь! - приказал Андрей. - Вниз не смотреть!

По мотающейся из стороны в сторону лестнице я начал карабкаться вверх, преодолевая сильный воздушный поток, идущий от винта, пока пара крепких рук не втащила меня в кабину. Вслед за мной влез аспирант. Он не успел надеть штормовку и был в одной майке.

- Помогите выбрать трап, - скомандовал авиатор, - между прочим, с днем второго рождения вас!

Кабина вертолета в сечении имела форму груши и, как груша на ветке, покачивалась из стороны в сторону. Над головой ревел двигатель, чтобы сказать что-нибудь, приходилось кричать изо всех сил. На маленьком откидном столике лежала карта с пожарной обстановкой.

- Туристы? - обернулся второй вертолетчик, который вел машину. У него было недовольное лицо. - Зайдут к черту на рога, а потом выручай их. Если бы я не засек в последний момент вспышку...

- Да, - подтвердил первый, показывая нам карту, - видите, мы нанесли все очаги пожара: спастись вам было негде. Считайте, что повезло! Но, братцы, должен вам сказать: прокоптились вы, как ряпушка. Аж из ушей дым идет!

- Парни! - растроганно кричал аспирант. - Я вам дам свой московский адрес, и когда хотите, в любое время дня и ночи, хоть проездом, хоть в отпуск, как к себе домой...

Голубизна небосвода казалась чрезмерной и резала глаза. Скоро кончилась задымленная полоса и под нами, в нижних иллюминаторах начали проплывать прихотливо изогнутые вилюжские берега, ярко-зеленые пятна пойменных лугов и песчаные останцы.

Интересно, что-то поделывают наши? Этот, богатый для нас приключениями день им, наверное, показался рядовым, обычным. Липский, конечно, читал; Сашка томился в ожидании вечера, когда соберутся волейболисты, чтобы, как он выражался, "понянчить круглобокого". Что ж, несмотря ни на что, мы возвращались со щитом: в кокпите подтянутой под вертолетное брюхо моторки лежал плоский, крепко сколоченный и надежно засмоленный деревянный ящик.

Перед приземлением Андрей прокричал:

- Знаешь, давай не распространяться о том, что с нами было. Мол, съездили, выкопали ящик, а тут и попутный вертолет подвернулся.

- А капище? Самострелы, череп, священное дерево?

- Там теперь только головешки остались! Так стоит ли об этом распространяться?

Не знаю, правильно ли я сделал, но я согласился с шефом. Как знать, если бы я не кивнул головой, поиски идола пошли бы в другом направлении. Увы, будущее от нас, как сказал поэт, сокрыто. Нужно было выбирать что-то одно, и я выбрал вариант Андрея.

ЗАПИСЬ 3

Пироговский ящик вскрывали с великими предосторожностями. Все заметно волновались, даже Пашка, который, сделав большой вклад в наше дело, стал причастным и к тайнам золотого идола. Впрочем, размеры ящика и его внешний вид многих разочаровали: Липский пожал плечами, Инга откровенно пропела "у-у-у", Яковенко хмыкнул весьма неопределенно.

Но когда заскрипела дубовая клепка и крышка ящика стала медленно подниматься, поддаваясь нажиму топора, все сгрудились около президента и затаили дыхание. В первую секунду мне показалось, что ящик пуст и в нем ничего нет, но тут же увидел отполированную до блеска, желто-коричневую, довольно тонкую деревянную пластину, всю сплошь покрытую вязью не то орнамента, не то рисунка. Мы все изумленно вздохнули.