Борис Соколов - Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб

О любовных похождениях Мироныча говорил весь Ленинград, но нет ровно никаких данных, что он был в связи с Мильдой Драуле и что ее муж, Николаев, узнал об этом. Да и зачем бы Генриху Самойловичу приукрашивать моральный облик Кирова?

Но вернемся к Люшкову. Поводом к его бегству стала и подготовка советской стороной провокации в районе высоты Заозерная у озера Хасан, о чем он, начальник Дальневосточного НКВД, не мог не знать. 8 июня 1938 года Главный военный совет РККА принял постановление о создании на базе Особой Дальневосточной Краснознаменной армии Дальневосточного фронта, что ясно указывало на приближение военной грозы. Люшков через сеть осведомителей и особые отделы знал истинное состояние советских войск на Дальнем Востоке и всерьез опасался, что в случае неудачи станет одним из козлов отпущения. Здесь Генрих Самойлович, по всему, тоже не ошибался. Неудача у озера Хасан стоила командующему Дальневосточным фронтом Маршалу Советского Союза Василию Константиновичу Блюхеру не только высокого поста, но и головы.

По японской версии, изложенной в августе 1938 года в издававшемся Охранным бюро МВД Японии бюллетене «Гайдзи гэппо», события развивались следующим образом:

«Инциденту высоты Чангуфэнь (японское название Заозерной. – Б. С.) начался 12 июля 1938 года, когда несколько десятков советских солдат перешли советско-маньчжурскую границу и, противозаконно заняв высоту Чангу-фэнь, начали возводить на ней укрепления. 14 июля представители властей Маньчжоу-Го, а 15 июля – правительствоЯпонии выразили протест в связи с действиями советской стороны: в ответ на это СССР продолжал наращивать численность своего контингента в районе высоты. В результате контрмер, предпринятых императорской армией, а также переговоров между японским послом в СССР Сигэмицу и советским наркомом иностранныхдел Литвиновым, проходивших 4, 7 и 10 августа, было заключено соглашение о перемирии, а затем, 11 августа – соглашение о демаркации границы в этом районе, благодаря чему данный инцидент был окончательно урегулирован».

Советская версия того, из-за чего произошли бои у озера Хасан, естественно, иная. Согласно ей 15 июля 1938 года в районе Заозерной нарушил границу японский жандарм Сякуни Мацусима. Выстрелом из винтовки нарушитель был убит. В него стрелял начальник инженерной службы Посьетского отряда В. Веневитин. Японцы утверждали, что труп лежал на маньчжурской стороне границы и, следовательно, виноваты в инциденте русские. Расследование, проведенное по приказу Блюхера, показало, что убийство действительно произошло на территории Маньчжоу-Го. А началось все несколькими днями раньше. В первых числах июля советские пограничники скрытно заняли позиции на высоте Заозерная и стали рыть там окопы и возводить проволочные заграждения. Граница же проходила по гребню этой сопки. 12 июля японцы обнаружили советские укрепления, а 15-го послали туда отряд жандармов, один из которых и был убит. В тот же день временный поверенный в делах Японии в Москве Ниси потребовал от советской стороны вернуть пограничников на прежние позиции. В ответ заместитель наркома иностранных дел Б. Стомоняков заявил, что ни один советский солдат границы не нарушал. Через четыре дня состоялся резкий обмен мнениями между послом М. Сигемицу и наркомом М.Литвиновым. По инициативе японского командования границу перешли десятки местных жителей с письмами, где просили русских уйти с маньчжурской земли.

Интересно, что советская сторона бои у озера Хасан неожиданно увязала с бегством бывшего шефа Дальневосточного НКВД. В стенгазете советского посольства в Токио в заметке с патетичным названием «Высота Заозерная – исконно русская земля», содержание которой стало известно японскому агенту, заявлялось, что пресса Японии в связи с «делом Люшкова» раздула истерическую и лживую пропагандистскую кампанию и что Советский Союз вынужден был укрепить свои дальневосточные границы. Но это была всего лишь пропагандистская уловка – не для широкой публики, а для дипломатов и военных. На самом деле, как мы помним, Дальневосточный фронт был сформирован за несколько дней до побега Люшкова и за месяц до первых выстрелов на Заозерной.

Тем временем в дело вмешался Блюхер, пославший на Заозерную свою комиссию… Позднее в секретном приказе наркома обороны Ворошилова от 31 августа 1938 года по итогам хасанских боев, в этом явном доносе на Блюхера, с возмущением говорилось:

«Руководство командующего Дальневосточным Краснознаменным фронтом маршала Блюхера в период боевых действий у озера Хасан было совершенно неудовлетворительным и граничило с сознательным пораженчеством. Все его поведение за время, предшествовавшее боевым действиям, и во время самих боев явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории. Заранее зная о готовящейся японской провокации (вернее, советской. – Б. С.) и о решениях правительства по этому поводу, объявленных тов. Литвиновым послу Сигемицу, получив еще 22 июля директиву наркома обороны о приведении всего фронта в боевую готовность, тов. Блюхер ограничился отдачей соответствующих приказов и ничего не сделал для проверки подготовки войск для отпора врагу и не принял действительных мер для поддержки пограничников полевыми войсками. Вместо этого он совершенно неожиданно 24 июля подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан. Втайне от члена Военного совета тов. Мазепова, своего начальника штаба тов. Штерна, замнаркома обороны тов. Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел тов. Фриновского, находившихся в это время в Хабаровске (все они отнюдь не случайно прибыли туда еще до начала боев. – Б. С), тов. Блюхер послал комиссию на высоту Заозерная и без участия начальника погранучастка произвел расследование действий наших пограничников. Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила «нарушение» нашими пограничниками маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, «установила» нашу «виновность» в возникновении конфликта на озере Хасан. Ввиду этого тов. Блюхер шлет телеграмму наркому обороны об этом мнимом нарушении нами маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника погранучастка и других «виновников в провоцировании конфликта» с японцами. Эта телеграмма была отправлена тов. Блюхером также втайне от перечисленных выше товарищей. Даже после указания от правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов наркома обороны тов. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам».