Борис Соколов: Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб

Но германские и японские спецслужбы в СССР занимались не только разведкой. Есть сведения, что они готовили покушения на Сталина, однако, как известно, не достигли в этом успеха. Правда, никаких надежных документов на сей счет пока так и не найдено. Все версии основываются только на послевоенных воспоминаниях офицеров разведывательных органов Германии и Японии.

Давайте посмотрим, можно ли им верить. Начнем с истории покушения на советского вождя, будто бы готовившегося японской разведкой еще в 1938 году.

Ранним утром 13 июня 1938 года навстречу маньчжурским пограничникам, охранявшим границы марионеточной империи Маньчжоу-Го с Советским Союзом неподалеку отозера Хасан, направился человек лет 37-38, небольшого роста, с густой черной шевелюрой и в гимнастерке с тремя ромбами комиссара госбезопасности 3-го ранга на петлицах (в армии это соответствовало званию комкора). Его большие, кристально чистые глаза под длинными ресницами вглядывались во встречных острым внимательным взором профессионального дознавателя. Раннее брюшко выдавало человека, привыкшего к кабинетной работе.

При задержании неизвестный не оказал никакого сопротивления и сразу же заявил, что является высокопоставленным сотрудником НКВД. В доказательство он предъявил служебное удостоверение за номером 83, выписанное на имя Генриха Самойловича Люшкова, комиссара государственной безопасности 3 ранга, состоящего в должности начальника Управления НКВД Дальне восточного края. Удостоверение подписал сам Народный комиссар внугренних дел СССР Генеральный комиссар госбезопасности Николай Иванович Ежов. Вернее, проставлены все его должности и звание, но сам автограф отсутствует. Выданное 1 февраля 1938-го, удостоверение было действительно до конца года. Еще задержанный имел с собой билет депутата Верховного Совета СССР, причем избирался Генрих Самойлович от Камчатско-Колымского избирательного округа, самого для НКВД подходящего: из-за обилия лагерей. А 3500 маньчжурских юаней, как честно признался, он прихватил с собой из средств для оплаты иностранной агентуры.

Генрих Самойлович попросил, чтобы его поскорее переправили в Японию. Свой побег он объяснил страхом стать жертвой очередной кровавой чистки. Он готов был рассказать японцам все, что знает.

Через три недели, 1 июля, японские власти приняли решение обнародовать факт бегства в Страну Восходящего Солнца высокопоставленного чекиста. В газетах поместили фотографию Люшкова и фотокопию его удостоверения. Заголовки были соответствующе броские: «Жертвы чисток», «Казнен миллион советских граждан», «СССР в потоках крови». Вот что писала, например, 8 июля 1938 года газета «Хакодате симбун» в связи с делом Люшкова:

«На Дальнем Востоке создана система лагерей… для жертв террора, развязанного Сталиным внутри страны. По свидетельству Люшкова, все показательные процессы, организованные после убийства Кирова в декабре 1934 года (объединенного зиновьевско-каменевскою блока, центра Сокольникова-Пятакова, маршалаТухачевского и др.), сфабрикованы с начала и до конца Они готовились и проводились поличным указаниям Сталина… В лагерях находится около 4-5 миллионов человек И это тот прогрессивный социальный строй, который Сталин при помощи Коминтерна старается навязать мировой цивилизации?»

В цифрах Люшков позволил себе сенсации ради преувеличения. Так, в лагерях в 1938 году было только 1 882 тысячи заключенных, а число приговоренных к смертной казни за политические преступления в 1921 – 1953 годах далеко не достигало названной Генрихом Самойловичем цифры и составляло 786 тысячи человек. Однако о фабрикации политических процессов и масштабе репрессий в стране бывший комиссар госбезопасности говорил чистую правду. В этом ведь он и сам принимал деятельное участие.

Побег Люшкова вызвал переполох в Москве на самом высоком уровне. Его дело обсуждалось на Политбюро и стало одним из поводов для смещения еще недавно всесильного Н. И. Ежова. 23 ноября 1938 года «железный нарком» обратился в Политбюро, ЦК и лично к товарищу Сталину с просьбой об отставке. Одной из причин такого шага он назвал дело Люшкова:

«Вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший начальник УНКВД Дальневосточного края предатель Люшков и последнее время наркомвнудел Украинской ССР предатель Успенский, не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японию и Успенскому неизвестно куда…» (Уже при Берии чекисты выследили Александра Ивановича Успенского, и ему не удал ось избежать пули в лубянском подвале. – Б. С).