Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

«Когда я прощалась с наследником, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения друг к другу»

Перед женитьбой он попросил двоюродного брата, великого князя Сергея Михайловича, покровительствовать Кшесинской, и на четверть века тот стал ей не только защитником, но и добрым другом. «В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда наследник впервые привез его ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила», – писала Матильда Кшесинская в воспоминаниях. Князь купил ей в Стрельне огромную дачу и маленькую электростанцию в придачу, а ведь электричества не было тогда даже в Зимнем дворце! К коронации Николая II в Большом театре был подготовлен специальный балет «Жемчужина», для чего привлекли труппы и Большого, и Мариинского. Чтобы соблюсти приличия, Кшесинской роли решили не давать, ведь выступать предстояло перед царственной четой, и вряд ли молодая императрица была не в курсе близких, пусть и оставленных в прошлом, отношений мужа и танцовщицы. Но не тут-то было! Зная, что и братья покойного императора благосклонны к ней, Матильда обратилась к дяде Николая, великому князю Владимиру Александровичу, попросив заступничества. Несмотря на то что все роли были распределены, а репетиции почти закончены, дирекция театра получила указание ввести Кшесинскую в балет. Композитор Риккардо Дриго сочинил еще один музыкальный фрагмент, а балетмейстер Мариус Петипа поставил партию Желтой Жемчужины специально для Матильды, и та вышла на сцену вместе со своей главной соперницей Пьериной Леньяни.

С Николаем Матильда познакомилась на обеде после ее выпускного спектакля (1890-е)

Но, конечно, было бы непростительной ошибкой думать, что своей известностью Кшесинская обязана только связи с Романовыми. Она действительно была рождена для сцены, не щадя себя трудилась у балетного станка, шлифуя данный от природы талант. Матильда поставила перед собой цель стать примой русского балета, и ничто не могло заставить ее свернуть с выбранного пути. А задача была непростой. В то время в театре царили итальянские танцовщицы, чья безупречная техника восхищала ценителей. Пьерина Леньяни первой исполнила на русской сцене тридцать два фуэте, и Кшесинская хотела не просто сравняться, но безоговорочно превзойти ее!

Она смогла блестяще станцевать «Эсмеральду», потому что сама пережила муки любви (1890-е)

И Матильда не жалела сил. Продолжала занятия с Иогансоном, брала уроки у педагога-итальянца Энрико Чекетти, не только добиваясь технического совершенства танца, но и обогащая его артистичностью, пластикой и драматизмом, свойственным русской классической школе.

Матильда блистала в прямом смысле: она обожала старинные драгоценности и выходила на сцену в настоящих бриллиантах и сапфирах

Партии Мариетты-Драгониаццы («Калькабрино»), Авроры («Спящая красавица»), феи Драже («Щелкунчик»), Пахиты в одноименном балете – критики не уставали петь хвалу таланту, обаянию и блеску Матильды. А сверкала Кшесинская и в буквальном смысле слова: она обожала старинные драгоценности и выходила на сцену в настоящих бриллиантах и сапфирах, даже нищенку Пахиту танцевала в ожерелье из крупного жемчуга. Матильда считала, что зритель должен видеть не только красивый танец, но и красивые костюмы, к тому же не носить подарки высоких покровителей просто невежливо.

Балет «Пробуждение Флоры» (1890—1900-е)

Влияние Кшесинской стремительно росло, она сама выбирала роли, репертуар во многом строился в расчете на нее, под ее манеру исполнения переписывались даже отдельные партии. Мечтой Матильды было станцевать Эсмеральду. В свое время Петипа отказался дать ей эту роль. «Ты любила?» – спросил он. Кшесинская удивленно закивала, мол, конечно, она любит сейчас. «А ты страдала?» – спросил Петипа снова. О каком страдании могла идти речь, тогда роман Мали с Ники был в полном расцвете! Сейчас же ее Эсмеральда стала настоящим откровением, за это полное страсти и страдания исполнение главный хореограф Императорского театра назвал ее «первой звездой русского балета».