Коллектив авторов - Pax Africana - континент и диаспора в поисках себя

Кайзер Даливонга Матанзима, первый премьер-министр независимого бантустана Транскей, которого АНК и его союзники в годы апартхейда звали «тираном» Транскея и «предателем», ни в одно руководимое АНК правительство не попал. Но после смерти в 2003 г. Матанзима был удостоен государственных похорон, на которых присутствовали и Мандела, и Мбеки. Мбеки сказал, что Матанзима боролся за независимость, какой он ее видел, и стремился улучшить положение своего народа, как мог. [348]Матанзима был племянником Манделы, и в юности они были близкими друзьями.

Этническим трениям и противоречиям правительство Мбеки стремилось противопоставить пропаганду надэтнической общеафриканской идентичности и культуры – зачастую искусственной. Руководство АНК, проведшее десятилетия в европейской эмиграции и прошедшее школу советского марксизма, сознательно отвергало внешние проявления своей этнической и даже расовой принадлежности. Но по возвращении в ЮАР лидеры АНК переоделись в одежду стиля афропсевдоафриканского платья, введенного в моду афроамериканцами (но не в традиционную одежду своих этнических групп). В этом же стиле были декорированы государственные учреждения, включая посольства, парламент, кабинеты министров, провинциальные и местные административные здания. С 1994 г. такие официальные церемонии, как открытие парламента и особенно инаугурация президента, включали элементы африканского ритуала: барабанный бой, африканский хор, традиционные хвалебные песнопения. С начала 2000-х годов африканская элита начала менять свои европейские имена и подпольные клички на давно забытые или вновь принятые африканские. Так, министр обороны в кабинете Мбеки Пэтрик «Террор» Лекота вернулся к имени Мосиуоа Лекота, премьер провинции Гаутенг и бывший профсоюзный лидер Сэм Шилова стал Мбхазимой Шилова.

Все это было частью процесса возрождения национальной гордости африканцев, отчасти шедшего стихийно, отчасти подталкиваемого официальной политикой. С конца 1990-х годов правительство начало пропагандировать «африканский ренессанс». По мысли авторов этой концепции, «африканский ренессанс» выражался прежде всего в стремлении покончить с войнами, политическим хаосом, голодом, болезнями и бедностью на Африканском континенте. Но у «африканского ренессанса» был и культурно-психологический аспект: развитие у африканцев гордости за свою культуру, свои традиции, достижения своих предков. В это же время началась пропаганда «убунту», что можно перевести как «человечность», «совместность» (близко по значению к славянофильской «соборности»). Теперь «убунту» считается африканской идеологией и африканским образом жизни, существовавшими якобы в африканских обществах до прихода белого человека.

Тенденция эта, конечно, естественна. Взрыва «африканскости» не могло не произойти после десятилетий подавления ее апартхейдом и столетий расовой дискриминации. Но в многоэтничном и многорасовом обществе явление это политизировано, и правительство направляло и использовало его в своих целях. С одной стороны, правительство стремилось формировать общеафриканское самосознание и единую африканскую нацию (напомним, что, по мнению Мбеки, в стране есть две нации – бедная черная и богатая белая), что должно способствовать сплочению различных групп африканского населения. С другой – эта политика противопоставляет, конечно, африканцев в ЮАР всем остальным, в том числе и небелым.

В тяжелом положении оказались те виды искусства и отрасли культуры, которые правительство считает «неафриканскими». В конце 1990-х годов в стране начали свертываться «европейские» симфонические оркестры и театральные труппы: правительство перестало их субсидировать. Но какое именно содержание заключено в понятии «африканская культура», неясно. В миф об «убунту», например, поверили южноафриканцы разной расовой принадлежности, в том числе многие белые; он стал частью общенациональной мифологии. Но многие африканские традиции большинство неафриканского населения, да и часть африканского, отвергает: многоженство, традиционное обрезание, от которого ежегодно умирают десятки юношей, и т. д.

Профессор Макхоба во время своих политических баталий в Витватерсрандском университете мазал лицо львиным жиром, дабы победить своих врагов. Йон Квелане, черный журналист, написал об этом с восхищением, а критиков Макхобы назвал расистами и евроцетристами. [349]Сам Макхоба писал, что по совету знахаря он жевал одно традиционное средство перед тем, как открыть корреспонденцию, и другим натирал глаза, чтобы его противники не могли в них смотреть. [350]