Коллектив авторов - Pax Africana - континент и диаспора в поисках себя

Меры расовой сегрегации, уже в рамках системы апартхейда, переходящие в дискриминацию жертв этой сегрегации, можно перечислять почти бесконечно. Пол Мейлам отмечает в книге «Расистское прошлое Южной Африки»: «Апартхейд пропитал все сферы южноафриканского общества… Очень мало видов человеческой деятельности и общественной жизни остались незатронутыми апартхейдом». [155]

В 1949 г. были запрещены смешанные браки. Еще через несколько лет (в 1957 г.) «Закон о борьбе с безнравственностью» повысил максимальное наказание за внебрачные связи между белыми и небелыми до семи лет тюремного заключения. В те же годы расовой сегрегации подверглись даже зрелища и развлекательные мероприятия и еще один закон апартхейда практически коснулся всех южноафриканцев – «Закон о разделении различных средств обслуживания» (1953 г.). Эта акция режима принесла расовую сегрегацию в самые разные сферы социального обслуживания, затронув туалеты, лифты, общественный транспорт, пляжи, парки и парковые скамейки, входы в общественные здания. Применение этого «мелкого апартхейда» временами оказывалось абсурдным, а иногда и трагическим. Были случаи, когда вызванная машина скорой помощи приезжала к месту происшествия и отказывалась доставлять пострадавшего в больницу, если цвет его кожи не соответствовал расовой категории машины. И люди умирали из-за того, что строго соблюдались нормы апартхейда.

Основой легализации апартхейда как системы управления стал «Закон о регистрации населения» (1950 г.), который предписал провести расовую регистрацию всего населения страны. Без этого было невозможно проводить расовую сегрегацию и последовавшую за нею расовую дискриминацию. С этого начались многочисленные законодательные акции правящей Националистической партии по установлению апартхейда. Для того чтобы разделить население расовыми границами, этот закон ввел классификацию населения по четырем расовым группам – белые, африканцы (по терминологии того времени «банту»), цветные (метисы – потомки смешанных браков), азиаты (в основном – индийцы). Африканцы к тому же подразделялись на этнические группы (вероятно, для предстоящей бантустанизации). Расовая принадлежность каждого определялась по его внешности, а также на основании «общего мнения» на этот счет. По завершении регистрации каждому полагалось получить и всегда иметь при себе удостоверение личности, в котором его расовая принадлежность навсегда заверялась несмываемой печатью. [156]Так выглядел апартхейд в действии в 1940– 1950-х годах.

В 1950–1960-е годы система апартхейда в основном сформировалась, и политика сегрегации перешла в следующую стадию – расовую дискриминацию. Расовое угнетение усиливалось в «белых» городах и бантустанах, на промышленных предприятиях и африканерских фермах, в системе образования, во всех сферах общественной жизни. Естественно, что расовая дискриминация не могла не вызвать волну недовольства и возмущения со стороны небелого населения. Сначала были протесты, много и повсюду. Потом – сопротивление.

Первой крупной организованной акцией была Кампания неповиновения (1952 г.) шести расистским законам. Среди них были законы о пропусках, которые африканцы называли «клеймом рабства», о расселении по расовому признаку, о так называемых властях банту. Руководители Африканского национального конгресса и Южноафриканского индийского конгресса призвали добровольцев нарушить тот или иной закон и подвергнуться тюремному заключению. За полгода на этот призыв откликнулось более 8,5 тыс. человек. Это была мощная демонстрация протеста против дискриминационных законов и всего расистского режима.

Новым явлением в общественной жизни Южной Африки была активность африканок. В городских условиях многие из них освободились от традиционной власти мужей и включились в протестное движение против расовой дискриминации. Особого размаха их выступления достигли в середине 1950-х годов, когда власти, укрепляя апартхейд, распространили на женщин обязанность постоянно иметь при себе пропуск. Так, в октябре 1955 г. в Претории состоялась демонстрация протеста, в которой приняли участие 2 тыс. женщин. На следующий год там же в Претории в подобной демонстрации участвовали уже 20 тыс. женщин.

Форм протеста было немало. Например, «автобусный» и «картофельный» бойкоты. Поводом для них было повышение платы за проезд и бесчеловечное обращение с работниками на картофельных полях, принадлежавших фермерам-африканерам. «Бойкот не был просто протестом относительно одного пени, – писал южноафриканский коммунист Л. Бернстайн, – это было нечто большее. Это было заявление, направленное белому населению и правительству, что чаша горечи переполнилась. Это было утверждение африканским народом своей зрелости и своей решимости добиться того, чтобы с ним считались, когда дело касается его нужд». [157]Правительство, напуганное широким размахом таких бойкотов, нередко шло на уступки.