Николай Троицкий - Александр I и Наполеон

Итальянский поход для Наполеона — это, как подметил Стендаль, «самая чистая, самая блестящая пора его жизни», романтическая юность гения. Дело не только в том, что впервые во всю мощь проявился его полководческий дар: умение превратить «скопище оборванцев» в первоклассную армию, глубина замыслов, точность расчета, непредсказуемость и ошеломляющая быстрота маневра, позволявшая ему неожиданно для противника возникать и наносить решающий удар в решающий момент на решающем участке любой операции, — по наблюдению А. Жомини, его «повсюдность» (ubiquité) изумляла и своих, и чужих. Дело еще в том, что итальянскую армию Бонапарта вдохновляли идеалы свободы, равенства и братства. Ее генералы дружили с офицерами, а офицеры — с солдатами. Все они любили друг друга, пели одни песни, ели из одного котла, жаждали славы, наслаждались жизнью, но готовы были умереть за Францию: «30 тысяч Наполеонов в миниатюре», — сказал о них русский историк А.С. Трачевский.

Сам Наполеон, бывший тогда моложе всех своих генералов, жил не только разумом, но и сердцем. В его походном чемоданчике хранились книги Вольтера и Руссо, ум был озабочен судьбами Франции, Европы и мира, а в сердце царила Жозефина. Каждый день, между битвами и маршами, а то и на марше, он писал ей о своей любви («Земля прекрасна для меня только потому, что ты живешь на ней!»), упрекал ее («Твои письма холодны, точно им по пятидесяти лет») и умолял скорее ехать к нему, а когда она, наконец, через три с половиной месяца приехала, он был рад ее приезду больше, чем самой блестящей из своих побед.

Но радости жизни и любви не мешали Наполеону оставаться прежде всего воином. Десятки раз за время итальянской кампании он смотрел в глаза смерти. Запечатленный кистью Антуана Гро, всемирно известный эпизод битвы при Арколе, когда Наполеон со знаменем в руках бросился впереди своих солдат на Аркольский мост под австрийские пули, не был единственным. В боях итальянской кампании под Наполеоном были убиты 19 лошадей. Доблестный Ж. Данн дважды спас ему жизнь. Погибли его друзья — Ж.Б. Мюирон, Т. Шове, А.Ф. Лагарп. Особенно трагичной была смерть Амедея Франсуа Лагарпа — командира одной из первых шести дивизий итальянской армии. Этот швейцарец из кантона Bo, фрондер, ставший для Наполеона опорой, «офицер выдающейся храбрости, гренадер ростом и духом» [15] Наполеон. Избр. произведения. М., 1941. T. 1. С. 60. , за два дня до битвы при Лоди на рекогносцировке был нечаянно убит собственными солдатами.

Возвратившись из Италии живым и здоровым, в ореоле неслыханной для французов со времен великого А. Тюренна славы, генерал Бонапарт не собирался почивать на лаврах возле своей Жозефины. Он сразу начал готовиться к выполнению нового наполеоновского плана, идею которого высказал в письме членам Директории еще из Италии 16 августа 1797 г.: «Недалеко то время, когда мы поймем, что для того, чтобы сокрушить Англию, надо овладеть Египтом».

Сама по себе эта идея не была новой. С тех пор как гений философии и математики В. Лейбниц подал ее Людовику XIV, она не давала покоя государственным умам Франции. Но Бонапарт развил ее, планируя из Египта «по следам Александра Македонского» наступать на колониальную сокровищницу Англии Индию, а главное, приступил к реализации такого плана.

Египет в то время номинально считался владением Турции, но фактически им владела местная военно-феодальная знать. Беи-мамлюки платили дань турецкому султану как своему сюзерену, а у себя в Египте держались султанами, нещадно, со средневековым изуверством эксплуатируя трудовой люд. Наполеон все это учел. Он надеялся разжечь в Египте и далее на Востоке, вплоть до Индии, пламя освободительной борьбы арабов, персов, индийцев, опереться на эти народы и с их помощью революционизировать Восток по примеру Франции. Едва ли хоть один из членов Директории верил в осуществимость наполеоновского плана, но все они единодушно поддержали его, торопясь спровадить на край света слишком популярного и честолюбивого полководца.

Сам Наполеон понимал, что осуществление его грандиозного плана потребует неимоверных трудов. Поэтому он готовил поход со всей тщательностью, на которую был способен: лично проверял каждый фунт груза для каждого корабля, подобрал самых надежных помощников и даже солдат отбирал чуть не поодиночке из тех, с которыми воевал в Италии. По мнению А.С. Трачевского и А.З. Манфреда, Бонапарт увез с собой в Египет весь цвет французской армии. Это — преувеличение. Наполеон не взял А. Массена, Ж.Б. Журдана, Ж.В. Моро, Ж. Бернадота, Б. Жубера, М. Нея, Н. Сульта, Ф.Ж. Лефевра, Ж.Э. Макдональда — гораздо более крупных военачальников, чем приглашенные в Египет А. Жюно, О. Мармон, А. Андреосси, С. Каффарелли. Но Жюно и другие были для Наполеона более надежными. Вместе с тем он взял с собой и выдающихся генералов, которые не уступали никому из оставшихся. Это были в первую очередь высокоодаренный, неустрашимый и благородный воин Л. Дезэ и устрашающе взрывной, с интеллектом философа и темпераментом матадора богатырь Ж.Б. Клебер, а также будущие, пока еще молодые, знаменитости — Ж. Данн, Л.Н. Даву, А. Бертье, И. Мюрат, Ж.Б. Бессьер. Наполеон выбирал их по способностям, вне зависимости от того, что Данн, Дезэ и Бессьер были его друзьями, Мюрат и Бертье — верными слугами, а Клебер и Даву недолюбливали его.