Михаил Серяков - Рюрик и мистика истинной власти

Следует отметить, что на Руси, как это следует из поучения «Слово некоего Христолюбца, ревнителя по правой вере», сварожичем назывался земной огонь, бывший объектом поклонения со стороны язычников: «И огневи молять же ся, зовуще его сварожичымь» [292]. Поскольку огонь домашнего очага играл важную роль в ритуале гостеприимства у различных индоевропейских народов, данное обстоятельство подтверждает образ Радигоста как покровителя этого обычая. На связь с огнем указывает и описание главного святилища ратарей Адамом Бременским (1040-1075): «Их город, известный всему свету, Ретра, служит центром идолослужения, где демонами – знаменитейший между коими Редигаст – простроен огромный храм. Его изображение сделано из золота, а пьедестал из пурпура. Самый город имеет девять ворот, окружен глубоким озером, а через него перекинут деревянный мост, но по нему позволяется проходить только приносящим жертвы и желающим вопросить оракул; я полагаю, что самое положение этого города указывает на то, что действительно погибшие души идолопоклонников,

Девятикратно Стикс обтекая в себя заключает» [293].

Во-первых, обращает на себя внимание описание внешнего вида Сварожича, изображение которого в Ретре было «сделано из золота, а пьедестал из пурпура». Как металл золото практически у всех народов ассоциировался с солнцем, а пурпурный пьедестал недвусмысленно намекает на стихию огня. Все это заставляет нас вспомнить, что одним сыном Сварога на Руси считался Дажьбог-Солнце, а другому его сыну, Сварожичу, молились как огню под овином. Одним из отражений культа Дажьбога стали географические названия, производные от имени данного языческого божества. Хоть эти примеры встречаются в различных славянских землях, однако нигде они не образуют массового скопления как у балтийских славян, где А. С. Фаминцын отметил наличие целой Дажьей области в герцогстве Мекленбургском [294]. Эта земля бога солнца находилась именно в Мекленбурге, откуда как устная традиция, так и немецкие генеалогии выводят Рюрика и его братьев. И именно это скопление связанной с Дажьбогом топонимики, территориально совпадающей с данными о происхождении первой русской княжеской династии, является наиболее близкой и естественной параллелью к восприятию русского народа как «Дажбожьего внука» в «Слове о полку Игореве». О том, что с его образом, равно как и с образом Сварожича-Радигоста, германцы познакомились достаточно рано, свидетельствует упоминание великана Сваранга в Старшей Эдде. В одной из ее песен Тор говорит:

То, что божество одного народа превратилось в великана в мифологии другого народа, вряд ли удивительно. Гораздо интереснее то, что речь в данном отрывке идет о детях Сваранга, чему соответствует наличие в славянской мифологии у Сварога двух сыновей – Дажьбога и Сварожича-Радигоста, причем культ обоих был зафиксирован у славян, живших на севере современной Германии.

Интересно отметить, что аналогичное сочетание золота и пурпура присутствовало и в могиле Кира, основателя Персидской державы. Арриан так описывает ее: «В помещении стояли золотой гроб, в котором был похоронен Кир, а кроме гроба ложе. Ножки его были выкованы из золота, покрыто оно было вавилонским ковром, а застлано шкурами, выдубленными в пурпурный цвет. <���…> Посередине ложа стоял гроб с телом Кира. Внутри ограды, у крыльца, ведшего к могиле, выстроено было маленькое помещение для магов, охранявших могилу Кира. Со времен Камбиза, сына Кира, эта должность стража переходила от отца к сыну» [296]. Последняя подробность свидетельствует о том, что это была не просто могила, а одновременно и своего рода святилище, при котором находились жрецы. Как видим, сочетание золота и пурпура и в другом месте индоевропейского мира ассоциировалось не просто с верховной властью, а с родоначальником правящей династии.

Поскольку как сын Сварога этот западнославянский бог был связан с огнем, то интересно сопоставить рассмотренную выше этимологию его второго имени с представлениями об огне как госте, зафиксированную в заклинании от пожара у восточных славян: «Витаю тебе (приветствую тебя), гостю! Замовляю тебе, гостю! Иорданскою водоюю заливаю тебе, гостю! Пришов Господь в мир, мир Его не признав, а святый огонь своим назвав. Господь на небо вознесся, за Господом и слуга (его) святый огонь понесся» [297]. В Подольской губернии хозяйка всегда ставила при огне в печи горшок с водой и полено, «для того чтобы он имел, что есть и пить». «Мы шануэм огонь, говорят в народе, як Бога; вiн наш дорогый гисть» [298]. Точно так же в качестве гостя воспринимался бог огня Агни и в Индии (РВ I,73,1) [299].