Дмитрий Лисейцев - Царь Иван IV Грозный

К управлению опричниной Иван IV не желал допускать бояр из своего прежнего окружения. Среди лиц, которые подталкивали царя Ивана к созданию опричнины, обычно называют воеводу Алексея Басманова (по-прежнему близок к царю был его сын, Федор Басманов), двоюродного брата покойной царицы Анастасии Василия Захарьина-Юрьева, а также брата царицы Марии Темрюковны, князя Михаила Черкасского. Черкасский считался главой опричной Боярской думы; рядом с ним заседал другой обладатель княжеского титула – Афанасий Вяземский. Позднее на главные позиции в опричнине выдвинулся печально знаменитый Малюта Скуратов (Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский), выполнявший по приказу царя самые кровавые и грязные поручения.

В целях обеспечения личной безопасности царь заявил о создании большого отряда собственной охраны – опричников. Первоначально их предполагалось набрать около 1000 человек, но постепенно эта цифра выросла вшестеро. Лица, записанные в опричнину, должны были отречься от всех своих родственников, если тех не удостоили права стать опричниками. Если опричник владел поместьями и вотчинами за пределами уездов, взятых царем в опричнину, то эти земли у него забирали, выделяя взамен них новые на опричных территориях. Помещиков, живших в опричных уездах, но не взятых в опричнину, массово переселяли в другие уезды. Опричники одевались в черные одеяния, привязывая к седлам своих коней собачьи головы и метлы (как символ собачьей преданности государю и готовности вымести из его державы всяческую измену и крамолу). Не исключено, что эта символика была подсказана царю кем-то из его подданных, побывавших в Европе, поскольку она очень напоминает символику католического ордена доминиканцев. Доминиканцы носили черные плащи; одним из главных символов ордена доминиканцев была собака (этим обыгрывался каламбур – «dominicani» – доминиканцы – «domini canes» – божьи псы). Доминиканские псы изображаются обыкновенно с горящим факелом в зубах (что должно было символизировать как христианскую веру, так и инквизицию, во главе которой, как правило, ставились монахи-доминиканцы). Однако этот факел на эмблеме доминиканцев мог быть принят не вполне осведомленным человеком за изображение метлы. В главной опричной резиденции – Александровой слободе – Иван Грозный завел монастырские порядки, именуя себя игуменом, князя Афанасия Вяземского – келарем, а Малюту Скуратова – пономарем.

Довольно быстро опричники осознали свое особое положение в обществе и, чувствуя полную безнаказанность, творили в отношении остального населения ничем не прикрытый произвол. Судиться с опричниками было бесполезно – согласно запискам одного из них, немца Генриха Штадена, царь разослал во все суды распоряжение: «Судите праведно, наши бы виноваты не были». Даже в случае судебного поединка («поля», наподобие того, что описан Лермонтовым в «Песне о купце Калашникове»), побежденный опричник всегда признавался победителем.

Остальная часть Московского государства, не вошедшая в опричнину, называлась земщиной. С земщины Иван Грозный потребовал себе «на подъем» 100 тысяч рублей – сумму, составлявшую примерно десятую часть годового дохода страны. В земщине верховным властителем также оставался Иван IV, но здесь ему приходилось еще мириться с существованием прежней Боярской думы и приказов. Впрочем, особыми условностями в отношении земщины и земцев царь себя не связывал. Казни, состоявшиеся в Москве зимой 1565 г., наглядно это продемонстрировали. Первыми жертвами опричного террора стали боярин князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский, отличившийся при взятии Казани, а также его пятнадцатилетний сын Петр. Их не спасло даже свойство с царем (дочь казненного, Евдокия, была замужем за Никитой Романовичем Захарьиным, братом покойной царицы Анастасии). Вслед за ними на плаху возвели окольничего Петра Головина, князей Ивана Куракина и Дмитрия Немого-Оболенского. Не забыл Иван Грозный и о помилованном десятью годами ранее князе Семене Ростовском: опричники схватили его на воеводстве в Нижнем Новгороде, обезглавили и привезли голову «государева изменника» царю.

Новые порядки, введенные царем в Московской державе, вызвали широкое недовольство земцев. Одним из первых несогласие с действиями Ивана Грозного выразил митрополит Афанасий – в мае 1566 г., сославшись на старость и слабое здоровье, он оставил митрополичью кафедру и удалился в монастырь. На место митрополита царь прочил казанского и свияжского архиепископа Германа, но тот стал требовать от Ивана отмены опричнины и был им отвергнут. Тогда сан митрополита был предложен настоятелю Соловецкого монастыря Филиппу. Этот кандидат был человеком с «политическим прошлым»: в миру он принадлежал к одной из известных в стране фамилий Колычевых. Его родственники в 1537 г. оказались замешаны в мятеже князя Андрея Старицкого, и это заставило молодого тогда Федора Колычева тайно бежать на север и принять монашеский постриг. Само выдвижение на пост митрополита человека из семьи, близкой к Старицким, возможно, свидетельствует о попытке земцев противостоять опричной политике самодержца. Тем более что и Филипп, подобно Герману, в качестве условия согласия возглавить церковь потребовал отмены опричнины. Однако сопротивление Филиппа Иван Грозный преодолеть сумел – старец согласился стать митрополитом, поклявшись при этом «в опричнину и в царский домовый обиход… не вступаться, а по поставлении из-за опричнины… митрополии не оставлять».