Марк Вишняк - Годы эмиграции

Жили мы так - не скажу безмятежно - до очередного кризиса, который наступил в связи с затяжным и глубоким осложнением в существовании "Современных Записок". Пришлось урезать гонорары авторам и больше чем наполовину мое вознаграждение. Вместо тысячи франков в месяц я стал получать четыреста. На это вдвоем мы не могли жить. И встала альтернатива: ехать в Берлин, куда из-за дешевизны уже было перенесено печатание журнала и где, в силу падения курса марки, и на 400 франков можно было отлично существовать, или, оставаясь в Париже, изыскать дополнительный заработок. Для меня такая возможность была закрыта: я и так был перегружен работой. Сомнения решила жена: несмотря на болезни, она предпочла тяжелый труд в Париже легкой жизни в Берлине и поступила в русскую мастерскую кройки и шитья дамских платьев. Бюджет наш выправился. Примеру жены вскоре последовала и жена Руднева.

Что я публиковал, особенных восторгов не возбуждало. Привычным было слышать порицания более или менее резкие, но иногда - гораздо реже раздавались и комплименты, даже от недоброжелателей, а не только приятелей.

Одним из постоянных моих читателей, едва ли не всегда одобрявших мои писания и поощрявших писать больше, был Алданов, с которым мы жили по соседству, были в приятельских отношениях и общались не только лично, но и "семейно", то есть с женами.

Алданов никогда не говорил никому ничего неприятного - это было правилом его жизни. И потому, как ни приятны и лестны были его отзывы, я относил их в значительной мере на счет его манер, привитых воспитанием. Упоминаю об этом потому, что Алданов был первым, кто стал ставить мне на вид, что я не пишу книг, а ограничиваюсь статьями. Как ни странно, но до этого мне и в голову не приходило, что я способен написать книгу и, главное, что может найтись охотник ее издать. И когда Алданов, не знаю уж в который раз, стал меня попрекать, я отмахнулся: а где найти издателя? .. Меня издатели не знают, и писания мои не сулят им барышей - сенсаций, политических или романтических, я сообщить не могу. Кто рискнет поставить ставку на неизвестного автора?!..

На этот вопрос не был в состоянии ответить и Алданов при всем его желании и эрудиции. Обмен репликами происходил не раз и неизменно кончался ничем, пока не случилось непредвиденное ни Алдановым, ни мной. Редакция "Современных Записок" много лет помещалась в задней комнате книжного магазина "Родник", на 106, Rue de la Tour в Пасси, куда я приходил пять раз в неделю после полудня. "Родник" принадлежал моему другу и единомышленнику д-ру И. Н. Коварскому, и туда ежедневно заходило множество людей - не всегда, чтобы купить книги, а часто чтобы только осведомиться о книжных новинках, подписаться на какое-либо издание, просто покалякать или посудачить на литературную тему. "Родник" {98} стал одним из пунктов встреч и общения эмигрантской интеллигенции. Иногда заглядывали в "Родник" и французы, интересующиеся Россией. И вот зашел как-то бывший французский консул в Москве Гренар. Он разговорился с Коварским, и, как мне позднее передавал последний, речь зашла о неосведомленности французов в русских делах, причем Коварский упомянул, что в Париже сейчас находится множество свидетелей и непосредственных участников происходившего недавно в России, опытных литераторов, которые могли бы быть полезны в смысле прояснения умов. В числе таких он назвал и мое имя. В результате Гренар попросил передать мне, чтобы, сославшись на него, я зашел в издательство Перрэн.

Я не заставил просить себя вторично и отправился в указанное издательство. Там меня приветливо встретил молодой человек, причастный к изданию "Душ и обликов" (Ames et Visages), и осведомился, о ком из более видных персонажей русской революции мог бы я написать книгу? Я назвал: Ленина, Троцкого, Керенского, Савинкова, Сталина. Тут же он отвел живых. Остались двое - Ленин и Троцкий, из которых издательство остановилось на первом. Мне предложили написать пробные две главы, хотя бы по-русски, так как дававший заключение о пригодности рукописи член академии, "бессмертный", имени коего не помню, знал русский язык. Представленные главы были одобрены, и мне дали контракт обычный для французских книг такого рода в то время: я обязывался представить рукопись в законченном виде по-французски; издательство обязывалось выпустить книгу в трех тысячах экземпляров с уплатой гонорара в шесть тысяч франков.

В том же 1932 году, когда вышла эта книга, произошли еще два значительных события в моей литературной и научной жизни. Благодаря материальному содействию эсеров, создавших для того, по американскому обыкновению, специальный "фонд", давший 150 долларов, опубликованы были в издательстве "Современных Записок" мои статьи, печатавшиеся первоначально в журналах "Грядущая Россия" и "Современные Записки". Книга называлась "Всероссийское Учредительное Собрание. История, Доктрина, Политика". Она имела условный успех - или неуспех - одни ее одобряли, другие осуждали, что тоже в известном смысле было успехом.