Марк Вишняк - Годы эмиграции

Лишение меня "Нового Журнала" не было, конечно, трагедией, но было крупной неприятностью. Отсутствие органа нужного мне, если и не убило функции, которой он служил, а иногда и вызывал к жизни, - все же ослабляло и умаляло ее действие. От некоторых тем я отказывался иногда только потому, что ни для "Социалистического Вестника", ни для "Русской Мысли" они никак не подходили.

Еще до того, как для меня закрылся "Новый Журнал", я пытался проникнуть в американскую печать, - помимо Тайм и общественно-филантропических еврейских изданий. За редкими и незначительными исключениями все попытки кончались неудачно. Результат был одинаковый, предлагал ли я журналам статьи публицистического или научного характера или - издательствам перевести книги, напечатанные по-русски и по-французски ("Ленин", "Леон Блюм", "Доктор Вейцман", "Всероссийское Учредительное Собрание"), или - издать книгу, отдельные главы которой ("Оправдание власти") были напечатаны в американских журналах ("Foreign Affairs", "Political Science Quarterly" и др.) и которую надо было только дополнить, закончить и отшлифовать. Все издательства единодушно отвечали отказом, настаивая на представлении им законченной рукописи по-английски. Это требовало от меня огромной затраты дополнительной энергии и средств "на авось" - без уверенности, что рукопись будет одобрена и напечатана. На это я не соглашался: отчасти не мог, отчасти и не хотел рисковать потерей труда и денег.

Для иллюстрации приведу переписку, возникшую у меня с Университетским издательством в Чикаго в связи с его отказом. Выразив, как полагается, сожаление, что отклонило мое предложение об издании проектируемой книги, издательство привело ряд выдержек из заключения, которое ему дал "выдающийся ученый в этой области", чтец-специалист издательства. Имя его не было названо. Издательство предложило мне переделать книгу с начала {259} до конца: одно развить много подробнее, другое вовсе опустить, сократить или переместить, обильнее использовать американские источники и т. д. Не одобрило издательство и "стиль", точнее язык, которым были переведены и напечатаны американскими журналами отдельные главы книги: "Они не так хороши, как Вы и мы должны были бы желать, чтобы они были". Издатели-перфекционисты отдавали себе ясный отчет, какого труда и времени потребовало бы осуществление их желания: "дополнительной работы, может быть годичной, может быть двухлетней, а может быть и больше". Это может показаться "очень честолюбивым планом. Но мы не хотели бы предложить Вам ничего меньше, чем быть честолюбивым". Кроме того, считая английский текст рукописи и напечатанных глав малоудовлетворительным, издательство приписало перевод мне и рекомендовало писать на родном языке с тем, чтобы перевод был исправлен каким-либо коллегой в соответствии с духом и словоупотреблением, принятыми в Америке.

Я ответил издательству, что готов принять не только к сведению, но и к исполнению почти все его указания и предложения, но хотел бы, чтобы книга вышла не позже, чем через год-полтора, а контракт получил бы я сейчас. На это последовало новое очень любезное, как всегда, письмо от 1 июня 1947 года. Суть его сводилась к тому, что "наша процедура к несчастью не дозволяет нам давать контракт в той стадии, на которой находится Ваша работа. Решение о принятии рукописи принимает Комиссия публикаций, которая не может действовать, пока не имеет по меньшей мере полного перечня содержание книги и последовательного числа глав в их окончательно версии". Письмо заканчивалось выражением надежды, что я всё-таки "захочу приступить к работе над книгой" и "может быть, захочу попытать счастье с ними, раз они не могут его попытать со мной".

Я не стал возражать, считая, что с своей точки зрения они, может быть, и правы. Но работать "на авось" даже полтора года (в лучшем случае) я и физически не мог при других своих обязанностях и возрасте.

Небезынтересна и судьба, выпавшая на долю моей статьи "Право убежища". Она касалась, в общей форме, болезненного вопроса о насильственной репатриации или выдаче английскими и американскими властями, по требованию Советов, русских беженцев и эмигрантов.

До этого я прочитал на эту тему лекцию, устроенную мне Г. П. Струве в Калифорнийском университете в Беркли, и напечатал ее в "Новом Журнале". Предложенная в переработанном виде нескольким американским журналам, она была отвергнута единодушно всеми, с выражением "сожаления", но без указания мотивов. Интересен отказ главного редактора трехмесячника "Political Science", издающегося Колумбийским университетом для Академии политических наук. Известный Дюма Мэлон был откровенен и объяснил отказ тем, что он - или они "держали у себя мою рукопись, дольше, чем он того хотел бы. Это удачная статья и {260} имеет дело с важным сюжетом". Тем не менее с истечением времени редактор пришел к убеждению, что она не вмещается в сжатую программу его трехмесячника. Соответственно он вернул ее "с сожалением и в надежде, что она найдет место в другом издании". Так как она носила юридический и гуманитарный характер, он полагал, что "какое-либо юридическое издание предоставит лучшую возможность" мне.