Денис Проданов - Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры

Смерть близких, знакомых и коллег от голода деморализовала людей ещё больше. Богослов Иван Проханов отметил, как его знакомый профессор Гессегус, преподававший ему в молодые годы, умер в своей квартире от недостатка пищи. Число подобных смертей росло. К тому же, люди продолжали умирать от отравлений в общественных столовых. Независимая пресса того времени была полна описаниями подобных фактов. [672] Проханов И. С. В котле России, автобиография Ивана Степановича Проханова. 1869–1933, Всемирный Союз Евангельских Христиан, Chicago, 1992, стр. 176

Мысли о самоубийстве становились всё более распространённым явлением. Уже в январском дневнике 1918 года пожилой очевидец В. М. Голицын записал: „Не хочется жить, и в тайне завидуешь тем, кто переселяется в иной мир.“ [673] Голицын В. М. Дневник 1917–1918 годов, Захаров, Москва, 2008, стр. 180 По мере вырождения быта, усиления террора в Красном и Белом лагере и переполненности тюрем и лагерей заключёнными депрессии в обществе множились. [674] Пунин Н. Н. Мир светел любовью: Дневники. Письма / сост., предисл., примеч. и коммент. Л. А. Зыкова, „Артист. Режиссёр. Театр“, Москва, 2000, стр. 119

Людям врезались в пямять истощённые лица прохожих. Интеллигентке Л. В. Шапориной особенно запомнилось одно лицо. Это был, как ей казалось, мелкий чиновник небольшого роста, в тёмной крылатке и котелке, лет 45–50. У него было круглое, одутловатое, отекшее лицо желто-воскового цвета и круглые карие глаза. [675] Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64

По словам Шапориной, тот всегда шёл быстро, сутулясь и исподлобья глядя на встречных глазами полными ужаса, смертной тоски. Шапорина часто встречала его в конце Невского, у Штаба, потом он исчез – вероятно умер: „Называли целую семью, не то Нольде, не то Нолькен, отец, мать и дочь покончили самоубийством. Впоследствии, когда я бывала у мамы в Дорогобуже, она говорила, что у всех, приезжающих из Петербурга и Москвы, ужас в глазах.“ [676] Шапорина Л. В. Дневник. В 2-х томах, Т.1, Новое литературное обозрение, Москва, 2011, стр. 64

Затяжное голодание, затронувшее горожан в различных регионах России, приводило к неожиданным последствиям. Многие от крайнего истощения испытывали головокружение. [677] Марина Цветаева – Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой (1915–1925), Эллис Лак, Москва, 2010, стр. 262 Некоторые от слабости стали ронять предметы из рук. [678] Иванова Лидия, Воспоминания. Книга об отце / Подготовка текста и комментарий Джона Мальмстада, Atheneum, Париж, 1990, стр. 78 Другие падали в обморок. Тот факт, что при остановке транспорта повсюду приходилось ходить пешком, усугублял чувство слабости и недомогания. [679] Бухарин В. И. Дни и годы: Памятные записки / предисловие и послесловие С. Коэна, АИРО-XX, Москва, 2003, стр. 132

Актриса Камерного театра М. И. Кузнецова вспоминала, как после трудной репетиции пришла из театра голодная к себе домой, на Малую Молчановку. Кузнецова описала следующую сцену: „Дохожу до своего подъезда. Нет, абсолютно нет никаких сил подняться на 4-й этаж. Стою. Думаю. Что делать? В квартире у меня ни-кого! И нет у меня там ни-чего.“ [680] Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62 Кузнецова отправилась к подруге Марине Цветаевой, отсчитывая по дороге шаги. [681] Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Мгновенный след / Издание подготовлено Л. А. Мнухиным; Предисловие Е. Толкачёвой, Вагриус, Москва, 2006, стр. 62

Специалистка по библиотечному делу М. И. Рудомино описала другой характерный случай, произошедший с ней в 1919 году. В то время в Саратове наступил настоящий голод. Рудомино шла по Немецкой улице. Бежавший с ведёрком впереди неё мальчик упал. Из ведёрка что-то вылилось. Судя по всему, это был суп. Мальчик начал собирать с мостовой содержимое ведёрка и есть. По словам Рудомино, это было ужасно. [682] Рудомино М. И. Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы XX века, Прогресс-Плеяда, Москва, 2005, стр. 78

Поэт А. Б. Мариенгоф писал, как по тротуарам бегали плоские тенеподобные люди: „Они кажутся вырезанными из оберточной бумаги.“ [683] Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений в 3 томах, Т.2, Кн.1., Книжный Клуб Книговек, Москва, 2013, стр. 53 1919-й год принёс с собой ещё большие терзания, чем 1917-й и 1918-й. Он стал периодом злого лихолетья, зенитом физических и эмоциональных мук. В своём стихотворении поэт Илья Эренбург выразительно передал тяготы народа: