Юрий Емельянов - Юрий Емельянов. Троцкий. Лев революции

На юге России большинство евреев вступали в марксистские кружки, не разделенные по национальному признаку. В середине 90-х гг. марксистские кружки были созданы и на юге России: в Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Екатеринославе, Одессе. Их организаторами были революционеры, имевшие опыт борьбы в рядах народнического движения.

До своего вступления в кружок Швиговского Лейба Бронштейн не имел ясного представления ни о марксистах, ни о народниках. Дейчер замечал: «Он очень мало знал и о той, и о другой доктрине. Он только что взял взаймы у Швиговского несколько устаревших брошюр, которые читал впервые, и некоторые подшивки радикальных изданий, нервно просмотрел их, с нетерпением стараясь с ходу понять суть их аргументов».

Судя по воспоминаниям Троцкого, он стремился как можно быстрее найти в книгах исчерпывающие ответы на те сложные вопросы, с которыми он столкнулся в кругу новых друзей. По словам Троцкого, он «набрасывался на книги в страхе, что всей жизни не хватит на подготовку к действию. Чтение было нервное, нетерпеливое. От нелегальных брошюрок предшествующей эпохи я переходил к «Логике» Джона Стюарта Милля, потом садился за «Первобытную культуру» Липперта, не дочитав «Логики» и до половины… Не покончив с Липпертом, я перебрасывался на «Историю французской революции» Минье». В выбранных им книгах преобладали произведения западных авторов.

Идеализируя Запад, подобно многим представителям молодой российской интеллигенции, Лейба Бронштейн проявлял распространенное в этой среде некритическое и зачастую поверхностное отношение к самым различным общественно-политическим идеям, пришедшим с Запада. С.Н. Булгаков утверждал: «Наша интеллигенция в своем западничестве не пошла дальше внешнего усвоения новейших политических и социальных идей Запада, причем приняла их в связи с наиболее крайними и резкими формами философии просветительства».

По словам Дейчера, «на какое-то время Бронштейн с гордостью провозгласил себя бентамистом». Троцкий вспоминал: «Утилитаризм Бентама казался мне последним словом человеческой мысли. В течение нескольких месяцев я чувствовал себя несокрушимым бентамистом».

Выбор Бронштейном И. Бентама в качестве своего идейного наставника был естествен для выходца из буржуазной среды. Еще в начале XIX века Иеремия Бентам видел свой общественный идеал в капиталистическом строе Англии и объявлял «разумным человеком» английского предпринимателя. Философ считал, что капитализму предшествовал век невежества и заблуждений и лишь буржуазный строй является «естественным». Бентам был апологетом эволюционного развития капиталистического общества, считая, что личное преуспевание наиболее активных представителей буржуазии постепенно приведет к достижению «наибольшего счастья наибольшего числа индивидуумов».

Автор «Деонтологии, или Науки о морали», без сомнения, нашел бы ныне немало восторженных поклонников в нашей стране, убежденных, как и И. Бентам, что капитализм – яркое воплощение идей свободы и равенства, строй, который автоматически приведет ко всеобщему процветанию и духовному расцвету человечества. Однако в кружке юных социалистов учение Бентама, как справедливо отмечал И. Дейчер, «плохо… подходило для любого революционера, народник ли он или марксист». Бронштейн и не подозревал, что в первом томе «Капитала» Карл Маркс подверг учение Бентама основательной и уничтожающей критике, назвав его «гением буржуазной глупости». Но в ту пору Бронштейн, как писал Дейчер, «о самом Марксе и меньших величинах марксистской школы не имел даже малейшего понятия». В письме Невскому Троцкий писал: «В 1896—1897 годах я был противником Маркса (которого не читал)».

Из автобиографии Троцкого, а также из его биографий, написанных другими авторами, следует, что, в отличие от ряда будущих видных деятелей российской социал-демократии (например, от Сталина, жизнь которого изучал внимательно Дейчер), Троцкий не занимался в каких-либо марксистских кружках и не утруждал себя в юности изучением трудов основоположника коммунистической теории. Лишь оказавшись в ссылке, Лев Бронштейн взялся за «Капитал», но, видимо, так и не завершил изучения этой книги, а поэтому, оказавшись в эмиграции, он, по утверждению Дейчера, очень боялся, что Ленин и другие лидеры «Искры» будут экзаменовать его по основам марксизма.

Однако незнание предмета компенсировалось обретенным еще в школе умением вести острые споры, а потому Бронштейн с «безжалостным сарказмом» обрушивался на теории Маркса и их сторонницу А. Соколовскую, которая значительно лучше знала марксизм и была старше своего оппонента на несколько лет. Ученик реального училища смело объявил, что «марксизм – узок и сух, как пыль, и оскорбляет человека, которого изображает пленником экономических и социальных обстоятельств».