Сергей Ковалев - По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

И вот, наконец, 12 (или 13) июня 1579 года [615] Там же. пятитысячный «диверсионный отряд» [616] Цит. по: М.А. Кречмар «Сибирская книга: История покорения земель и народов сибирских», М., издательский дом «Бухгалтерия и банки», 2014, стр. 23. Ермака отправляется в свою вторую экспедицию. Едва ли он предполагает, что в результате неё разгромит целое государство, заслужит прощение самого царя, да и вообще войдёт в историю. Задача ставится намного скромнее – грабёж [617] Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 215. . О Сибирском ханстве он, естественно, знает – ну, так тем хуже для Кучума: пусть его подданные раскошеливаются. Как русские да иностранцы на Волге. Что же касается Максима Строганова, то он, я думаю, и вовсе вздыхает с облегчением: как говорит хорошая русская поговорка, «баба с возу – кобыле легче». Глядишь, эти оторвы в Сибири сгинут, а деньги – дело наживное.

Ермак разбивает свои силы на отряды по сто человек, ставит над каждым командира и вводит сверху донизу строгую подчинённость. Дисциплина устанавливается железная: жёстко караются неповиновение и прочие преступления, кроме одного – грабежа (он-то как раз приветствуется [618] Op. cit., стр. 216. ). Отряд устремляется за Урал, однако, несмотря на имеющихся на этот раз проводников, быстро выясняется, что выбранные реки слишком мелководны. Вновь начинается блуждание, и в результате снова происходит зимовка. Из построенного с нуля острога казаки опять осуществляют набеги на местных жителей – вогулов/манси и обирают их в самом прямом смысле этого слова до нитки [619] Op. cit., стр. 220. . Нет нужды говорить, что слухи об этих бесчинствах распространяются широко, и коренное население начинает готовиться к вооружённому отпору.

Весной атаман проводит смотр своему воинству и выясняет, что у него осталось 1.636 человек [620] Op. cit., стр. 221. . Всего! Часть умерла от тяжёлых условий зимы, часть была убита во время грабительских набегов, а часть – несмотря на строгие дисциплинарные меры – попросту разбрелась-разбежалась. Тем не менее, 1 мая 1580 года он на вновь построенных кораблях-стругах продолжает свой путь.

Вскоре происходит первое более или менее серьёзное столкновение с местными жителями. В попытке остановить незваных гостей они дважды обстреливают с берега суда казаков из луков, но это не производит никакого эффекта. Более того, в ответ даётся залп из огнестрельного оружия, и никогда не слышавшие его грохота сибирцы разбегаются. В отместку за попытку сопротивления Ермак приказывает сначала разорить их селение, а потом сжечь его дотла. Сходной участи подвергаются и остальные поселения на пути казаков, а 1 августа они практически без боя берут Чимги (будущую Тюмень [621] Op. cit., стр. 221–222. ). Это уже серьёзный населённый пункт, и стоит он практически на границе Сибирского ханства. Здесь атаман решает остановиться на очередную зимовку [622] Здесь и далее ход событий излагается мною по Г.Ф. Миллеру; существуют и другие датировки этого похода. .

Известия о быстром приближении неприятеля доходят до Кучума довольно быстро. Ничего хорошего от этого он не ждёт. Ещё несколько лет назад в его государстве стали наблюдаться странные явления. То в воздухе неведомо откуда начинал разноситься колокольный звон, то вода в Иртыше становилась кроваво-красной, а стоящий у его берегов утёс выбрасывал золотые и серебряные искры, то с неба до земли простирались огненные столбы [623] Г.Ф. Миллер «История Сибири», Москва – Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1937, т. 1, стр. 195–197. . Шаманы считали это плохими предзнаменованиями. А с некоторого времени на песчаном острове при слиянии Тобола с Иртышом стали в полдень появляться два зверя. Один, приходивший со стороны Иртыша, был белым волком. Другой, чёрный, появлявшийся от Тобола, был похож на небольшую охотничью собаку. Каждый раз они схватывались друг с другом, собака неизменно побеждала, а потом оба исчезали в воде. Кучум потребовал от шаманов разъяснений, и те сказали ему, что волк – это он сам, а собака – русский воин, который вскоре появится в его государстве и лишит его власти. Хан настолько разгневался, что велел разорвать прорицателей лошадьми, но пророчество стало широко известно [624] Сам Г.Ф. Миллер, приводя эту историю, считает её легендой, придуманной уже после падения Сибирского ханства (см. op. cit., стр. 198). .