Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

– живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;

– не приведёт ни устно, ни письменно ни одной «руководящей» цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;

– не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью;

– не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;

– не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса;

– тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;

– не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.

Мы перечислили, разумеется, не все возможные и необходимые уклонения ото лжи. Но тот, кто станет очищаться, – взором очищенным легко различит и другие случаи.

Да, на первых порах выйдет не равно. Кому-то на время лишиться работы. Молодым, желающим жить по правде, это очень осложнит их молодую жизнь при начале: ведь и отвечаемые уроки набиты ложью, надо выбирать. Но и ни для кого, кто хочет быть честным, здесь не осталось лазейки: никакой день никому из нас даже в самых безопасных технических науках не обминуть хоть одного из названных шагов – в сторону правды или в сторону лжи; в сторону духовной независимости или духовного лакейства. И тот, у кого недостанет смелости даже на защиту своей души, – пусть не гордится своими передовыми взглядами, не кичится, что он академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, – так пусть и скажет себе: я – быдло и трус, мне лишь бы сытно и тепло.

Даже этот путь – самый умеренный изо всех путей сопротивления – для засидевшихся нас будет нелёгок. Но насколько же легче самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твоего туловища, глаза не лопнут от жара, и чёрный-то хлеб с чистой водою всегда найдётся для твоей семьи.

Преданный нами, обманутый нами великий народ Европы – чехословацкий – неужели не показал нам, как даже против танков выстаивает незащищенная грудь, если в ней достойное сердце?

Это будет нелёгкий путь? – но самый лёгкий из возможных. Нелёгкий выбор для тела, – но единственный для души. Нелёгкий путь, – однако есть уже у нас люди, даже десятки их, кто годами выдерживает все эти пункты, живёт по правде.

Итак: не первыми вступить на этот путь, а – присоединиться! Тем легче и тем короче окажется всем нам этот путь, чем дружнее, чем гуще мы на него вступим! Будут нас тысячи – и не управятся ни с кем ничего поделать. Станут нас десятки тысяч – и мы не узнаем нашей страны!

Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать – это мы сами себе не даём! Пригнёмся ещё, подождём, а наши братья биологи помогут приблизить чтение наших мыслей и переделку наших генов.

Если и в этом мы струсим, то мы – ничтожны, безнадёжны, и это к нам пушкинское презрение:

12 февраля 1974

Сопротивление коммунистическому режиму затронуло и оплот власти – армию и КГБ. В 1961 г. руководитель одной из кафедр Академии им. Фрунзе боевой офицер генерал-майор Петр Григорьевич Григоренко (1907–1987), с 1931 г. служивший в РККА, на партсобрании в присутствии секретаря ЦК КПСС Пономарёва выступил с требованием восстановления «ленинских принципов». За это он был уволен с работы, переведён служить на Дальний Восток. Но он не прекратил борьбы «за правду». Генерала поддержали его сыновья, жена. В полной генеральской форме он на проходных московских заводов раздавал листовки, в которых рассказывалось о расстреле в Новочеркасске и Тбилиси, о преступлениях Сталина и Хрущёва. Его арестовали в феврале 1964 г., но судить не решились, объявили сумасшедшим и поместили в психиатрическую лечебницу. Председатель КГБ обещал вернуть свободу генералу, если тот публично покается. Григоренко отказался. В сентябре 1964 г. он был лишен всех наград, разжалован в рядовые и оставлен с солдатской пенсией в 22 рубля. По приказу Брежнева, который знал Григоренко по службе в армии во время войны, тот был выпущен в апреле 1965 г. из больницы. Но в 1969 г. вновь помещен на принудительное лечение, от которого был избавлен только заступничеством международных организаций в 1974 г. В 1978 г. генерал был лишен советского гражданства. Скончался он в Нью-Йорке, куда выехал в 1976 г. для проведения сложной хирургической операции.