Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

В 1970-е гг. быстрее, чем до этого, уменьшался удельный вес этнических русских в общем населении СССР. Сказывалось разорение русской деревни, большие потери среди русских в годы Второй мировой войны, повальное пьянство в русских деревнях и небольших городах.

Советская модернизаторская политика, прежде всего поощрение всеобщего среднего образования и развитие системы высшего образования привели к парадоксальному результату. Во всех нерусских республиках без исключения, где складывался средний класс, прежде всего среди деятелей культуры и специалистов в области гуманитарных наук, вызревал и усиливался национализм. К тому же брежневская кадровая стабильность привела к быстрому складыванию в республиках Средней Азии и Закавказья национально-этнических кланов, организованных прежде всего на экономической основе – в них расцветала крупномасштабная коррупция и теневая экономика. В Узбекистане и Грузии теневая экономика, по сути, пронизала все поры общества. Именно на борьбе с коррупционерами, совершенно, впрочем, безуспешной, сделал свою карьеру Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе (вначале председатель КГБ Грузии, а затем первый секретарь республиканской компартии). В недрах этих национальных кланов получили закалку и вышли наверх люди, которые вскоре преобразовали «союзные республики» в независимые государства: Гейдар Алиев в Азербайджане, Сапармурад Ниязов в Туркмении и Рустам Каримов в Узбекистане.

Разумеется, никакие субсидии и подачки из союзного бюджета не могли изгладить память о депортациях и терроре, которая среди масс нерусского населения ряда республик трансформировалась в ненависть и презрение к русским. В Прибалтике литовцы, латыши и эстонцы относились к «русским» (куда зачисляли всех трудовых мигрантов, включая украинцев, белорусов, татар и других чужаков) как к оккупантам, малокультурным «варварам». В Казахстане росли трения между образованными казахами и русскими поселенцами, оставшимися жить в Целинном Крае. Особенно серьезным было напряжение в Латвии, где русскоязычные составляли половину населения (против 12 процентов в 1940 г.). В Грузии коррумпированные «теневики» и молодежь нередко не скрывали своего превосходства и презрения к русским «отдыхающим». Наконец, на Западной Украине, во Львове, Луцке, Станиславе (Ивано-Франковске) и других городах население нередко проявляло враждебность к людям, говорящим по-русски. Исключением в этом регионе была Карпатская Русь (Закарпатская область), где традиционно хорошее еще с XIX в. отношение к России распространялось на русскоговорящих приезжих. Себя самих карпатороссы не считали украинцами, но особым четвертым восточнославянским народом – русинами (чему есть немалые этнолингвистические основания).

В годы застоя складывается временное «братство» диссидентов-националистов, от русских до евреев и прибалтов. У них был общий враг – коммунистический режим. Большинство диссидентов, включая Сахарова, полагало, что СССР должен быть разрушен. Мало кто из них задумывался над опасностью этого процесса, экономической и социально-культурной ценой «независимости». На поверку, некоторые из диссидентов (например, Звиади Гамсахурдия в Грузии) вынашивали планы построения «малых империй» и насильственной ассимиляции малых народностей, живущих на территории «своих» республик. Из видных борцов с советским режимом А. И. Солженицын был в меньшинстве, когда заявлял, что нужно сохранить «славянское ядро», восстанавливая историческую Россию не за счет развала, а на основе добровольной интеграции, прежде всего РСФСР, Украины, Белоруссии и русскоязычных областей Казахстана.

Некоторые западные демографы уже тогда начали предсказывать кризис национальной политики СССР на почве растущего перевеса нерусских народов над русским. В то же время нельзя однозначно говорить о провале советской национальной политики и неизбежности распада советского общества на национальные части. Возрастало количество нерусских по крови людей, для которых русский язык был первым и родным. Центральная и Восточная Украина, и вся Белоруссия, как и прежде, были двуязычными, причем в городской среде господствовали русский язык и культура.

Отчасти это было результатом централизованной государственной политики преподавания русского языка, фактом, что русский был языком государственного делопроизводства, экономики, воинского приказа, образования, научной литературы. Главным механизмом обрусения оставались бюрократия, армия, современное производство, школы и университеты. В целом брежневские годы показали прогресс межэтнической ассимиляции. Миллионы семей были построены на основе межэтнических, «смешанных» браков. В 1979 г. уже каждый седьмой брак в СССР был межнациональным. В РСФСР, из-за абсолютного доминирования русского этноса, таких браков было несколько меньше – 12 %, но в республиках с большим этническим многообразием межнациональным был каждый пятый (Казахстан), а то и каждый четвертый (Латвия) брак. И хотя формально, по паспорту, каждый советский гражданин имел национальную принадлежность, но фактически, отрываясь от земли отцов, теряя связь с религией предков, забывая язык, вступая в межэтнические браки, люди интернационализировались. Идеи этнонационального сепаратизма не распространялись широко, громадное большинство людей, за исключением Прибалтики и Западной Украины, считало себя гражданами единого «советского» государства.