Виталий Захарченко - Кровавый евромайдан — преступление века

Каким бы несовершенным оно ни было, сколько бы сейчас ни называли Украину несостоявшимся государством, но украинское государство было. Главное — Украина жила мирно.

И если уж говорить о философии, то государство отрицают на корню только анархисты, а это совершенно маргинальное направление. Они пытаются отрицать нечто объективно существующее, а именно — власть, и вместе с властью отрицают и государство.

Сергей Хелемендик:

Какое значение сегодня для вас имеют события, которым посвящена эта книга, с точки зрения истории вашей жизни? Они вас как-то изменили? Говорят, то, что тебя не убьет, сделает тебя сильнее. Вы стали сильнее после того, что пережили?

Виталий Захарченко:

Да, стал. И дело не просто в том, что я пережил пограничную ситуацию, когда под угрозой оказались и моя жизнь, и жизни друзей и близких.

То, что я скажу сейчас, выглядит, возможно, не совсем логично, потому что мы проиграли этот бой и все, что происходит теперь на Украине, для меня окрашено в трагические тона. Но я чувствую, что был прав. Мы не обязаны были проиграть.

Я не только так думаю, я чувствую, а это больше, чем думать. Развитие дальнейших событий, все то, что открылось и еще будет открываться после майдана, показывает, что мы шли в правильном направлении. Мы — это все те, кто действительно стремился предотвратить катастрофу, и нас было много.

Хотя признаюсь: представить себе, что эта катастрофа будет такой страшной, я тогда не мог, и думаю, не мог никто.

Я старался остановить переворот как государственник, как патриот, как солдат, воин и делал для этого все, что мог. Делал не только я — так же вели себя тысячи наших соратников. Другой вопрос, что спасти Украину не получилось, но я был и остаюсь на правильной стороне.

Сергей Хелемендик:

Есть ли у вас ощущение, что в феврале 2014 года ваша жизнь как бы разделилась на две части — до майдана и после него?

Виталий Захарченко:

Не совсем так. Конечно, это было потрясение, перелом. Конечно, я никогда не забуду, как, прибыв в Донецк, готовый бороться с путчистами всеми средствами, я услышал, что теперь есть новая задача — выдвигаться в Крым.

Да, ничего подобного в моей жизни ранее не происходило и, Бог даст, не произойдет. Но жизнь — непрерывный процесс, жизнь продолжается.

Если взорвали, разбомбили твой дом — а миллионы дончан сегодня знают эту ситуацию не как метафору, — то это еще не значит, что нужно лечь на землю и ждать конца. И дончане себя так тоже не ведут, не делаю этого и я.

Вообще по жизни я всегда был настроен позитивно, я оптимист по характеру. Для меня стакан всегда наполовину полон.

И еще существенное замечание. Я встречал многих людей, которые, когда в их жизни начинается черная полоса, зацикливаются, бесконечно думают об этом, переживают… Мне пока удается этого избегать: трудности, опасности меня мобилизуют, настраивают на боевой лад. Бой проиграл не тот, кто упал, а тот, кто не смог подняться.

И наконец, жизнь для меня немыслима без друзей, соратников. Их положение в иерархии для меня никогда не имело значения. Некоторые мои подчиненные стали друзьями на всю жизнь. Немало друзей было и среди стоявших выше по служебной лестнице, особенно в молодые годы. Должности, регалии, деньги приходят и уходят, а родные и близкие люди остаются.