Валерий Рощин: Преступление века

Черный Вольво с синими проблесковыми маячками и номерами питерского УВД, игнорируя правила дорожного движения, резво несся по Невскому проспекту. Водитель — немолодой прапорщик, скалясь на шарахавшихся автолюбителей, привычно доставлял удовольствие бешеной ездой сидящему на заднем сиденье боссу — начальнику Главного Управления Исполнения Наказания по Санкт-Петербургу и Ленинградской области полковнику Доброму. Еще не пожилой, но уже грузный, с одутловатым лицом офицер угрюмо смотрел в правое окно и о чем-то сосредоточенно думал…

— Андрей Яковлевич, мы на Литейном… — неожиданно оторвал его от размышлений здоровенный детина в камуфляжной форме, сидевший впереди — справа от водителя. — Какой номер дома у клиники?

— Не помню, — скривившись, ответил полковник, — сами ищите, не маленькие…

Все же оглянувшись по сторонам, он недовольно прикрикнул на подчиненных:

— Куда едете, остолопы?! Клиника же сзади осталась!

Прапорщик с амбалом растерянно завертели головами…

— Живо разворачивайтесь! Только что проскочили, вон она.

Дважды ойкнув сиреной, Вольво пересекла две сплошные линии, выполнила крутой вираж и, бесцеремонно вписавшись во встречный поток, вскоре подъехала к стоянке красивого, современного офиса. Втеревшись меж элегантных иномарок, машина замерла.

— Анод, за мной, — скомандовал чиновник и, захлопнув дверцу, направился к шикарному подъезду.

Анодин — молодой и туповатый охранник из службы безопасности УВД нехотя вылез из теплого салона и зашустрил за боссом.

— Фролов у себя? — бросил через плечо Андрей Яковлевич секретарше.

— К Олегу Давидовичу очередь, — попыталась объяснить девушка, но, увидев лишь спины удалявшихся по коридору двух нахальных посетителей в военной форме, обречено вздохнула.

Местный охранник, поначалу встав со своего креслица с намерением вмешаться и притормозить наглецов, плюхнулся обратно — узнал полковника-скандалиста, с месяц назад визжавшего и брызгавшего слюной в холле клиники из-за минутной задержки.

— Приветствую вас, Олег Давидович, — без стука вошел в кабинет главврача Добрый и, не оборачиваясь, приказал камуфлированному спутнику: — постой в коридоре возле двери и обеспечь тишину.

— Здравствуйте… — немного запоздало среагировал на вторжение непрошеного гостя психолог — сорокалетний мужчина среднего роста, с коротко подстриженными, торчащими бобриком волосами. — Чем обязан на сей раз?..

— Проезжал мимо. Дай, думаю, заскочу… — немного настороженно начал офицер, беспардонно усаживаясь в кресло напротив хозяина кабинета.

— Кажется, вы чем-то расстроены?

— Как вам сказать?.. — пожал тот плечами, — есть некоторые проблемы… Анна после окончания курса лечения снова взялась за старое.

— Неужто сорвалась?!

— Сорвалась — мягко сказано! — выдавил важный посетитель, — теперь она вообще подсела на иглу. Непонятно… Выходит — ваши услуги только усугубили?..

— Как давно она возобновила употребление наркотиков? — озабоченно спросил, потупив взгляд светло-серых глаз, Фролов.

— Если бы я знал… Пару недель назад мы с женой стали замечать странности в поведении дочери, потом под подушкой нашли вот эту дрянь, — проворчал клиент, доставая что-то из внутреннего кармана кителя.

Положив на стол шприц и вскрытую упаковку ампул, он уставился на Фролова…

— Андрей Яковлевич, — раздосадовано молвил Олег Давидович, внимательно рассматривая надписи на упаковке и ампулах, — вы с супругой все делали согласно наших с Виргилисом рекомендаций?

— Да, — не задумываясь, ответил шеф ГУИНа, — хотя, понимаете ли, требовать от нас абсолютно точного исполнения всех ваших инструкций — попросту невозможно.

— Отчего же? — искренне удивился заведующий частной клиникой, — разве в моих советах или наставлениях лучшего нарколога Петербурга было что-то из ряда вон?..

— Не знаю… По вашим теориям, мы должны были дневать и ночевать возле Анюты. Но не забывайте — я едва ли не круглосуточно занят важной государственной службой; у жены несколько собственных магазинов и на днях должен открыться еще один… Жизнь есть жизнь, с ее повседневными заботами…

— Да, но Анна — ваша единственная дочь, — не дослушал оправданий известный психолог. — Неужели ради любимого ребенка одному из вас, хотя бы на время, невозможно поступиться работой? Собственно, все, что требовалось от отца с матерью — чуть больше уделять внимания шестнадцатилетней дочери, быть более чуткими к ее проблемам, делиться теплотой…