Дмитрий Немельштейн - Закономерности и метаморфозы этногенеза. Пять очерков о закономерностях взросления народов

А теперь вернёмся из глубины веков в день сегодняшний и спросим себя: что изменилось в этногенезе современных нам народов? И ответим: ничего! Сегодня, в период, наблюдаемый нами воочию, закономерности взросления этносов абсолютно те же, что и во все времена. Наиболее яркий пример – процесс этногенеза пуштунских племён в Афганистане. [1]

Бросив беглый взгляд на события новейшей истории Афганистана, мы увидим, что основная масса пуштунов с их родоплеменной организацией долгое время продолжала жить замкнутой жизнью, слабо взаимодействуя с соседними этносами. В XIX-ом веке они принимают активное участие в антиколониальных войнах против англичан. В конечном счёте, они борются за сохранение родоплеменных начал своей внутренней жизни, и им удаётся их отстоять. Но именно с этого момента начинаются для этих начал серьёзные испытания, как результат, активного взаимодействия с более развитым этносом. В те времена, ислам, как религия, воспринимался ими поверхностно, и носил, если так можно выразиться, прикладной характер, как дополнительное и весомое обоснование для борьбы с завоевателями, которые, к тому же, не были их единоверцами. То есть, воевали не за веру, просто догматы веры использовали в борьбе за независимость, не будучи в большинстве своём религиозными людьми.

После побед над англичанами для воинственных пуштунских племён наступает период относительно спокойного существования, когда они живут в рамках полуфеодального государства, не меняя своих традиций и обычаев, своим анклавом. Но вот эту относительную идиллию (межплеменные столкновения происходили всегда) разрушает так называемая афганская революция 1973—1978 годов. Свергается правящая династия, никогда ранее не посягавшая на священные родовые устои пуштунов, и к власти приходит режим Тараки, который, будучи прокоммунистическим, по определению начинает вмешиваться во всё и вся, в том числе и в жизнь пуштунов, нарушая её привычный ритм. Начинается, обычное в таких случаях, коммунистическое наступление на религию. Ситуацию усугубляет узурпация власти Амином. С одной стороны, активизируется Пакистан (добрая половина пуштунских племён проживает на его территории), не желающий проникновения коммунистического антиисламского вируса в свои пределы. За спиной Пакистана хорошо просматривается увесистая дубина США. С другой стороны, резко активизируется Советский Союз, стремящийся сохранить свой, превращающийся к этому времени в химеру, суперэтнос, и, посему, пытающийся вдохнуть дальнейшую жизнь в подгнивший догмат о мировой коммунистической революции (идеологическое обоснование для тривиальной естественной внешней военной этнической экспансии). Начинается оккупация Афганистана советскими войсками. Пуштунские племена испытывают колоссальное давление со всех сторон, и изнутри, и извне. Их взаимодействие с окружающими этносами резко усиливается. В Афганистане складываются несколько центров силы, не только сопротивляющихся советской агрессии, но и ведущих жестокую борьбу между собой. Известно, что именно в подобные периоды происходит трансформация одних общественных отношений в другие. По сути дела, сложившаяся ситуация породила талибов 1 1 * Талибан (здесь и далее) – организация, запрещённая на территории РФ. Талибы – члены этой организации. , которые, будучи по преимуществу пуштунскими детьми-сиротами, воспитанными в духе жёсткого исламизма и превратившимися за время войны во взрослых воинов, фактически порвали с родоплеменной пуштунской организацией и стали созидателями нового феодально-теократического государства. Причём процесс этот сопровождался и продолжает сопровождаться военной экспансией, распространяющейся на север, пока ещё только против северян не пуштунов (в основном, афганских таджиков и узбеков), некоторое время управлявших страной и отодвинувших пуштунов на второй план, то есть, в положение формальной, но зависимости. В то же время, тенденция к распространению этой экспансии за пределы Афганистана очевидна. Ведь ближайшие внешние соседи пуштунов – это те же узбеки и таджики, – этнические братья их внутренних врагов.

Надо заметить, что все эти события – ничто иное, как процесс этногенеза, процесс взросления пуштунского этноса, сбрасывающего, ставшими тесными, родоплеменные одежды и облачающегося во много испытавшие от бурного течения времени доспехи раннефеодального исламского государства. При этом кардинально меняется место религии в той борьбе, которую ведут талибы. Из важного, но второстепенного фактора борьбы она превращается в важнейший. К тому же, борьба за истинную веру становится, с точки зрения талибов, неотразимым оправданием внешней военной экспансии, осуществляемой якобы во имя распространения истинного ислама по всему миру. На самом же деле, быстро взрослеющий пуштунский этнос просто нуждается в удовлетворении своих резко возросших потребностей, как любой живой бурно развивающийся организм. Парадокс в том, что талибы, в подавляющем своём большинстве, действительно искренне верующие люди, в том числе, и в свою миссию распространителей истинного ислама за пределами Афганистана. Таким образом, сознательно воюя за веру, они подсознательно воюют за пространство и ресурсы, то есть, за выгодные условия своего этнического развития, то есть, и за удовлетворение своих биосоциальных потребностей. К тому же, они являются частью того суперэтноса, элита которого, накопив громадные материальные и денежные ресурсы, ощущает себя, тем не менее, на вторых, а то и на третьих ролях в мировой табели о рангах. Чувство ущемлённости заставляет её искать способы изменения существующего положения, по возможности подрывать позиции тех, кто играет первые роли во всемирной трагикомедии, и в первую очередь, позиции американцев. Один из путей – естественная энергия движения Талибан, которое представлено в основном пуштунами. Другой путь – террористическая борьба сети законспирированных организаций против технологически развитых стран. Третий путь – борьба на финансово-экономическом поле. Четвёртый – захват пропагандистско-идеологических позиций. И т. д. и т. п.