Коллектив авторов - Польша в ХХ веке. Очерки политической истории

За 1946 г. и первый квартал 1947 г. на 40 % выросло число занятых на частных предприятиях в строительстве и на 37 % в ремесле и торговле (Nowe drogi. 1947. № 5; Информационное совещание представителей некоторых компартий в Польше в конце сентября 1947 г. М., 1948. С. 108–109).

Так расценивалась ситуация польским правительством (3. Модзелевский: «…план Маршалла нацелен на возобновление германской агрессии») и ППС (Я. Станьчик: «Война – это ликвидация нашей независимости, а, может быть, и физического существования. Ведь к танцу будет приглашена Германия») (АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 30а. П. 247. Д. 3. Л. 45–46; Оп. 27. П. 195. Д. 7. Л. 44; Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 128. Д. 768. Л. 136).

Местом работы Информбюро стал Белград, затем, после разрыва ЦК ВКП(б) отношений с КПЮ, – Бухарест. Уже в июне 1948 г. был сформирован руководящий центр Информбюро – Постоянный секретариат, который возглавил секретарь ЦК ВКП(б) М. А. Суслов.

В Москве считали, что посредническая деятельность представителей ППС «облегчила укрепление левых [чешских социал-демократов] в партии и помогла руководству компартии завязать связь с чешскими социалистами и добиться сотрудничества с ними в разрешении кризиса». Правда, здесь полагали, что «делегаты ППС явно преувеличили роль своей миссии в Прагу, ставя себе в заслугу поворот в позиции чешских социал-демократов, которые в ходе кризиса перешли к сотрудничеству с коммунистами» (АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 30. П. 214. Д. 5. Л. 36).

Польские историки объясняют поведение лидеров ППС стремлением, отступая, заручиться более выгодными условиями объединения, попытаться отстоять идейные позиции и предотвратить разрушение рядов партии. Есть предположения о неких договоренностях на этот счет между Гомулкой и руководством ППС ( Kersten К. Narodziny systemu władzy. Polska 1943–1948. Lublin, 1989. S. 332).

Одной из важнейших причин вынужденного расставания многих социалистов с партией был вопрос независимости страны от СССР. Так, обсуждая на партийных собраниях весной 1948 г. проблему объединения, социалисты настаивали что «при существовании ППС как самостоятельной партии суверенность Польши была бы гарантированной, в то время как без ППС суверенности Польши может быть нанесен значительный ущерб». Высказывалось недовольство курсом СССР на объединение Германии. Социалисты считали, что такая Германия «в первую очередь будет угрожать целостности и независимости Польши» (Советский фактор в Восточной Европе. Документы. 1944–1953. Т. 1. М., 1999. С. 573).

21 июня 1948 г. на совещании Информбюро в Бухаресте Я. Берман информировал участников об обнаружении в ППР правооппортунистического националистического уклона (Совещания Коминформа 1947,1948,1949 гг. Документы и материалы. М., 1998. С. 418–422).

Речь идет о доносе Берута на Гомулку, доставленном в Москву летом 1944 г. делегацией КРН. Тогда этот документ был сдан в архив и извлечен лишь в августе 1948 г.

В науке преобладает мнение, что Гомулка вступил в острый конфликт со Сталиным и его отставка – дело рук Москвы, а в Варшаве лишь исполнили указания. Российские архивы позволяют несколько скорректировать такие суждения. Уход Гомулки находился в русле задуманной Москвой смены элиты в компартиях. Однако в ППР ему противостояла промосковская группировка, с которой у генерального секретаря был старый личный и политический конфликт по вопросу: «польский путь к социализму» – это стратегия или только тактика? Была ли у Сталина, занятого югославскими делами, потребность в отстранении Гомулки? Прямых документальных свидетельств для ответа на этот вопрос нет. Отметим хронологический параллелизм событий. С одной стороны, создание «компромата» в Москве и вслед немедленная критика Гомулки группировкой Берута в Варшаве. С другой стороны, весной-летом 1948 г. продолжалась переписка Гомулки со Сталиным. Последний поддерживал его суждения по принципиальным вопросам объединения ППР и ППС и соглашался сохранить антигерманскую направленность советско-польского договора 1945 г. Об отказе от своего предложения изменить текст этого договора, опустив антигерманский акцент, Сталин писал 13 апреля 1948 г. советскому послу для передачи телеграммы именно Гомулке. Может быть, до июля 1948 г. будущее Гомулки не было еще решено, как и тогда же раскритикованного М. Ракоши в Венгрии? Многое зависело от международной конъюнктуры. В судьбе Гомулки «последней каплей» мог стать Берлинский кризис лета 1948 г.