Юрий Денисов - Версия-21

«Получается, – подвел печальный итог своим изысканиям Георгий, – что в официальной истории этого события нет». Но событие, несомненно, было, тогда – что это было? И если официальная история молчит, самое прямое дело – взяться за это историкам-любителям. Выйдя на пенсию и увлекшись историей, Карамзин перечитал много литературы о войне, просмотрел множество сайтов в интернете, участвовал в различных военно-исторических конференциях, форумах и встречах. К этому времени он уже ясно понимал, что доверять, как раньше, в советское время, всему услышанному и прочитанному нельзя. Только многократные точки пересечения различных потоков информации могут дать более или менее верное мнение о том или ином историческом событии.

В тихих спокойных размышлениях протекала ночь. Приходила усталость. Близилось время начала налета. Время, да, время! Тогда, в Севастополе в 1941-ом, время было московское, а разница с немецким на границе была в один час, то есть, если на Восточном берегу Буга в Бресте – 4 часа утра московского времени, то на Западном берегу Буга на командном пункте генерала Гудериана, командующего второй танковой группой немцев, на часах Гудериана – 3 часа берлинского времени. Это очень важно для понимания общей картины налета.

Наступало время налета, но наступило и время усталости. Мысли не сосредотачиваются, ничего не вяжется, детали не сходятся. Надо думать, вникать, разбираться. Воображение и сознание покидают Георгия. В полусне, повторяя слова из своей далекой юности «Бороться и искать, найти и не сдаваться», Карамзин засыпает.

В отличие от своего друга, Эдуард Максимович Победимцев не очень поздно заснул. И поэтому проснулся рано. Но солнце уже давно встало, и в голубой дали, это был вид из окна, ярко сиял крест Свято-Владимирского собора на территории древнего Херсонеса. Настроение у Эдуарда было боевое, приподнятое. Новая тема, новая экскурсия, новые доклады в военно-историческом клубе и в Севастопольском морском собрании, а может быть, удастся и статью разместить в российском «Морском сборнике». Ведь какая великолепная тема – война началась в Севастополе. Причем, что поражает, до общего начала войны. Первый налет, первые победы, первые герои, первые жертвы. Здесь можно хорошо развернуться, получить дополнительную известность, согреться в лучах славы. Конечно, в первую очередь, Эдуарда волновала не собственная слава, а слава Севастополя.

Вдохновленный такими мыслями, Эдуард быстро завершил утренние процедуры и утренний завтрак и, прикоснувшись щекой к жене, без лишних слов и так же молча проведя по загривку друга Кобы, Эдуард устроился за рабочим столом и погрузился в дебри интернета. Вперед, к новым открытиям! Сначала надо узнать все, что знают все. И только потом выстроить итоги своего исследования. Время пошло. Но чем глубже он погружался в материал, тем мрачнее становились его мысли и тяжелее становилось на душе.

Набирая ключевые слова о памятнике жертвам первого дня войны в Севастополе и улице Нефедова, тогда Подгорной, Победимцев обнаружил несколько заметок из главной севастопольской газеты «Слава Севастополя». Оказалось, что пытливые умы севастопольцев задолго до него, «великого исторического исследователя», пытались понять и объяснить некоторые нестыковки вокруг всей этой истории. Оказалось, что, как и всегда знали севастопольцы, да, первых жертв было три. В реальной могиле на реальном кладбище: бабушка, мать и внучка. Но автор заметки открыл, что бабушка захоронена позднее и не была жертвой первого налета. Также корреспондент установил: в севастопольском городском загсе люди, чьи фамилии перечислены на памятнике как первых жертв войны, не были записаны как погибшие от взрыва мины. Причины смерти указаны самые разные. К удивлению корреспондента, ни отдельных могил, ни братского захоронения он не обнаружил. Но открылось и еще одно обстоятельство. Оказывается, в тот же день погиб и затонул буксир ЧФ СП-12, который тащил за собой плавучий кран, который то ли в этот день, то ли позже, то ли на том же месте, то ли в другом, но тоже погиб. Всего погибли где-то более тридцати человек из состава экипажей буксира и крана. Заметки в газете были смутные, факты неясные и неопределенные. По фактам много противоречий.

Споткнулся Эдуард и на другом факте: некий эмигрант, проживавший в оккупацию в Севастополе, уже задолго после событий, будучи в Германии, тиснул в интернете заметку о том, что в июле 1942-го года, во время третьего последнего штурма немцы так внезапно ворвались в Севастополь, что все документы загса, как и много других документов НКВД, попали в их руки, и никогда в Севастополь уже не вернулись. Кстати, захват этих документов послужил провалом всей оставленной в городе группы подпольщиков, возможно, что это явилось причиной таинственной гибели и самого руководителя группы, старшего лейтенанта госбезопасности Константина Нефедова, а последующая группа подпольщиков Ревякина – это уже народная инициатива. Но как во всем этом разобраться?