Андрей Синельников - Средневековая империя евреев

Так, нам известны поселения купцов в Египте и финикийских городах. Многочисленные жившие в Афинах иностранцы образовывали такие же союзы по родовым и племенным признакам. Таковы были, например, финикийская и египетская колонии, имевшие в Афинах храмы своих богов и свободно отправлявшие в них свой культ. На острове Делосе также существовала египетская колония, пользовавшаяся свободой культа, правом собраний и многими другими правами. Ту же тенденцию к объединению наблюдаем мы одинаково везде. «Товарищества александрийских купцов находились во всех больших торговых пунктах, и их корабли во всех гаванях… сирийские купцы и сирийские фактории были распространены повсюду в гаванях Италии, как Порт, Неаполь, Равенна и многочисленнее всего в Путеолах. Одна испанская надпись называет представителя союза сирийцев в Малаге».

Вспомнив все те неблагоприятные условия, в каких оказывались люди, заброшенные в чужие края, так же как и то, в общем, неприязненное отношение, какое встречали они со стороны туземного на селения, представим теперь себе положение евреев диаспоры, являвшихся повсюду, где бы они ни жили, чужеземцами с самого момента своего рождения. Неблагоприятное положение евреев в качестве прирожденных, так сказать, чужеземцев в значительной мере ухудшалось еще тем обстоятельством, что они образовали касту горожан, администрацию империи, третье сословие в условиях жизни древности, когда не произошло резкого разрыва в обществе, где сильная воинская каста образовала и верхний слой городского населения, где, следовательно, для четвертой касты (первая – воины, вторая – духовенство, третья – кормильцы) в собственном смысле слова не было места. При таких условиях евреи по отношению к массам прочего городского населения составляли не только чуждое, но и чужеродное образование, а это обстоятельство в свою очередь не могло не увеличивать взаимного непонимания, а, следовательно, и чувства взаимной неприязни. Неприязнь по отношению к чужеземцам и чужеродцам обусловливалась, прежде всего, опасением возможной с их стороны конкуренции на поприще торговой и ремесленной деятельности, и естественно, что вытекавшее из подобных оснований неприязненное чувство должно было быть особенно сильным именно в отношении евреев, поколениями развивавших в себе склонности к разного рода специально городским профессиям. Тем более что первоначальными учителями в этих направлениях и являлись сами евреи. Кроме того евреи, входившие в высшие привилегированное общество империи, испытывали неприязнь и со стороны представителей этого высшего общества, вследствие того, что являлись контролерами и надзирателями над ним со стороны центральной власти. Это же самое обстоятельство, отдалявшее евреев от массы остального городского населения, в то же время немало способствовало их взаимному сближению и единению между собою. Евреи внутри империи образовали не только особую касту, но и особый класс, правда, класс с очень широкими границами, но все же отдельный класс, соответствовавший до известной степени третьему сословию. Единообразие условий и привычек жизни, тождество интересов укрепляло и упрочивало связь не только между членами одной общины, но и между общинами, рассеянными по различным городам, и таким образом не давало евреям диаспоры раствориться в массе прочего населения, как это, в конце концов, и случилось с остальными кастами.

Нет ничего удивительного в том, что чувство солидарности, проявлявшееся и среди представителей других каст, в среде еврейской касты в результате всех перечисленных условий развилось в совершенную замкнутость и полную исключительность по отношению к внешнему миру. Чужие среди чужих, ненавидимые и, в лучшем случае, только терпимые, евреи, как представители центральной власти, мытари и надсмотрщики над всеми кастами, над победителями и побежденными, естественно, держались особняком и с течением времени все более и более замыкались в своей среде. С утратой единого языка (как мы уже рассматривали, разговорным языком в пределах империи служил по преимуществу арамейский язык) единственным идеологическим выражением связи, объединявшей евреев диаспоры в тесный международный союз, оставалась обрядовость, и свод общих правил и инструкций, выродившийся, в конечном счете, в религию. Некогда столь шаткие и непостоянные в своих религиозных убеждениях во время независимого существования на родине, евреи становятся теперь нетерпимыми до крайности. Буква закона и внешние обряды, в качестве главного отличия евреев от не евреев, приобретают теперь особое значение. Вот почему как внутренняя замкнутость и исключительность еврейских общин, так и неприязненное отношение к ним со стороны представителей обитаемого мира определеннее всего проявлялись именно в сфере религиозных отношений.