Владислав Корякин - Две осады Мальты

Вскоре после завершения Первой мировой неожиданно фашистская Италия вспомнила о величии Рима, и на этом основании сделала ряд заявок по перекройке политических границ на берегах «маре нострум» (нашего моря, по объяснению бывшего социалиста Муссолини). До поры до времени Европу более волновал назревающая гангрена нацистской Германии, не подозревавшей, что интересы Гитлера однажды распространятся и на Средиземноморье. Отметим, что просчеты подобного рода, как показывает наша собственная история, свойственны иным странам с совсем иным общественным строем, и, таким образом, наше повествование о судьбах одинокого крохотного архипелага на перепутьях коммуникаций, возможно, самого благословенного из морей, совсем не ограничивается только его территорией.

Были, однако, и более скрытые проблемы в гонке вооружений морских держав в предвоенную пору. Неожиданно оказалось, что программа строительства флота Французской Республики странным образом противостоит планам на море былого союзника по Антанте – Великобритании. В свою очередь послевоенные планы «царицы морей» учитывали возможность столкновения на море с флотом Соединенных Штатов. Само собой, былое величие Рима, в представлении Муссолини, в акватории пресловутого «маре нострум» требовало обеспечения новейшими линкорами и грандиозным подводным флотом, не укладывающимся в рамки ограничений международных соглашений предвоенной поры. Впрочем, важнее оказалось то, что этот деятель не задумывался, на каком топливе будет сражаться его замечательный флот, тем более, что месторождения жидкого топлива надежно держали в своих руках британцы и французы, а на благодатных берегах Апеннинского полуострова не нашлось ни одной мало-мальски завалящей нефтяной скважины. Одним словом, клубок военно-политических проблем XX столетия оказался гораздо сложнее, чем противостояние лозунгов «Аллах Акбар!» и «Господи, спаси!» в XVI веке, как и «Свобода, равенство, братство!» против «За Бога и короля!» на рубеже XVIII – XIX столетий.

Воистину XX век оказался даже не железным, а заведомо стальным, что на суше, что на море, откуда начисто исчезло былое корабельное дерево вместе с парусами еще задолго до Первой мировой. Прогресс, от поступи которого трепетало все живое на свете, вдруг оказался накануне Второй мировой дьявольски неуютным и неустроенным, если не считать технических достижений в области военного судостроения и средств поражения противника, а заодно и просто мирного обывателя, которому было некуда деваться, что на суше, что на море, а теперь еще и от атак с воздуха. В такой ситуации было о чем задуматься самому отъявленному патриоту, независимо от его политических взглядов, с кем он…

Главное, что отличало ситуацию XVI, рубежа XVIII – XIX и середины XX веков на Средиземном море, – это наличие Суэцкого канала, позволявшего связать различные участки Британской империи (или Британского Содружества, кому как нравится) в единое целое. Для дряхлеющей после Первой мировой войны Британской империи позволить нарушить эту коммуникацию хотя бы на одном участке означало поставить под сомнение собственное существование. Следовало ожидать, что былая царица морей будет защищать свои позиции на Средиземном море с отчаянной яростью в сочетании с присущим ей политическим опытом, в котором пресловутая периферийная стратегия образца XVIII века занимала отнюдь (как предстояло убедиться всем участникам Второй мировой) не последнее место.

Как показало дальнейшее развитие событий, на этом главном обстоятельстве сказалась еще и целая серия второстепенных, которые нельзя не учитывать. К ним относятся: первое – быстрый крах Франции в начавшейся Второй мировой войне, второе – разница в боевых качествах вооруженных сил Германии и Италии, третье – русский фактор, несомненно, незримо присутствовавший в событиях на Средиземноморье, способный склонить чашу весов в событиях на этом ТВД в ту или иную сторону, в чем читателю предстоит убедиться также неоднократно. Как до поры до времени еще и неизвестная позиция Соединенных Штатов Америки, в которой могли победить сторонники нейтралитета и самоизоляции, противоборство которых не представляло секрета.

Вторая мировая война в акватории Средиземного моря и его побережья началась с 5 июня 1940 года, когда фашистский диктатор Муссолини после завершения эвакуации англичан из Дюнкерка из опасения остаться без дележа трофеев срочно решил присоединиться к своим союзникам по Тройственному пакту, о чем поведал в письме Гитлеру за неделю до своего вступления в войну. Реакция фюрера была восторженной: «Если и было что-нибудь такое, что могло укрепить мою непоколебимую веру в победоносное завершение этой войны, так это ваше заявление… Сам факт вашего вступления в войну является элементом, рассчитанным на нанесение сокрушительного удара нашим противникам». Как и во многом другом, Гитлер ошибся и на этот раз, что подтвердил в своем дневнике глава МИД Италии и ближайший родственник Муссолини граф Чиано уже 12 июня: «Муссолини совершенно унижен, так как наши войска не продвинулись ни на шаг. Даже сегодня утром они потерпели неудачу в наступлении и остановились перед первым французским укреплением, оказавшим некоторое сопротивление».