Игорь Литвинцев - Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

Я уже упоминал выше, что в бытность тесного сотрудничества Паскуале (Паскаля) с ее мужем и знакомства с ней в Корте Паоли всегда относился к Летиции с большим уважением и даже восхищением и называл супругу своего секретаря «сельской Корнелией». Почему сельской, мне понятно, по сравнению с Римом Корте – действительно деревня. Но как он мог предвидеть, что она нарожает почти столько же детей, как и матрона Корнелия, дочь Сципиона Африканского? Прямо провидец какой-то.

Карло приходилось принимать у себя в Аяччо важных гостей, среди них и самого графа де Марбефа. Босуэлл, который тоже бывал в их числе вместе с Паоли, написал: «Один из приятнейших людей в мире – этот француз, отслуживший не один десяток лет в армии, веселый, но без легкомыслия, и благоразумный, без резкости суждений». Таков и был граф де Марбеф, происходящий из древнего бретонского рода. Мог такой мужчина очаровать молоденькую, еще романтическую даму? А почему нет?

Пожалуй, первым автором, который описал его детство именно таким образом, был швейцарский историк Фридрих Кирхейзен. Когда я штудировал дополненное второе издание (1908 г.) очень солидного труда «Наполеон Первый. Его жизнь и его время», то на фоне уже изданных ранее работ в области Наполеониады счел его лучшим и за глубину, и за широту охвата темы. Всю жизнь он собирал и изучал те материалы, которые были тогда доступны, и изложил их со всей швейцарской тщательностью. Но повторяю, именно у него я и прочитал, что «рос Наполеоне в полудиком состоянии, должного воспитания не получил и все его знания в 9 лет ограничивались кое-какими сведениями о библейской истории, арифметике и зачатках грамматики. А представления об окружающем мире базировались на повествованиях кормилицы и рассказах случайно встреченных рыбаков и пастухов. Воспитание же, которое дала ему его недалекая мать, было весьма недостаточно для развития его умственных способностей. Единственное, чему она смогла научить его, а также остальных своих детей, – в жизни им необходимо держаться всем вместе». Как вы сами теперь понимаете, такое представление было его принципиальной ошибкой, появившейся из-за отсутствия информации о детстве Наполеоне на Корсике. Тогда, да и потом, большинство биографов Наполеона интересовала в основном его жизнь после Тулона. А их последователи либо вообще не касались темы его корсиканского детства, либо повторяли представления Кирхейзена.

Autun (правильно писать – Отён) – маленький и очень симпатичный городок нынешнего департамента Сона и Луара, в Бургундии. Теперь это учебное заведение – одна из его главных достопримечательностей наряду с собором Сен-Лазар.

А вот тут можно и забежать вперед. В итоге французский-то он все-таки выучил, но, конечно, не за три с половиной месяца пребывания в Отене. Но всю свою жизнь так и продолжал говорить с сильным акцентом. Похоже, и это был для него подвиг, так как со всеми остальными иностранными наречиями дело вообще не пошло. Потом, когда многие его владения уже находились в германских землях, а приличная часть армии там и была набрана, немецкий бы ему здорово помог в общении с новыми подданными. Он это понимал, пробовал учить, но безуспешно. Уже став Императором, мог себе позволить пооткровенничать, пожимая плечами: «Что это за язык? Разве по-немецки можно понять хотя бы одно слово?»

Я сразу представляю себе сцену попадания в какую-нибудь обычную русскую школу маленького щуплого горца (подчеркиваю – одинокого, без крыши своей местной диаспоры), который начинает нахально и настойчиво всех грузить рассказами ну, например, о Шамиле и подлых русских завоевателях свободолюбивых народов Северного Кавказа. Продолжать развитие такого сюжета надо? А тут ведь прямая аналогия.

Очень доброжелательные отношения (на общем негативном фоне Бриенна) завязались у него с преподавателем грамматики и литературы патером Дюпюи (Dupuy), который, скорее всего, и был автором повторяемой почти всеми биографами фразы : «Оболочка его сочинений из гранита, но внутри бушует вулкан». Ее приводят в разных вариантах и приписывают разным людям, но смысл именно таков. Некоторые используют ее как характеристику и самого Наполеоне. Они продолжали переписку долгое время, а потом Дюпюи получил должность директора библиотеки в Мальмезоне.