Муслим Мурдалов - Чечня и власть Советов. 100-летний юбилей Чеченской автономии

Стр. 119. Сельской казачьей массе, враждебной городской культуре,« Я» недоверием власть имущих кругов в Особом Совещании, установивших опеку над целесобразностей действий городских самоуправлений», 0 склоняясь явно на сторону второй комбинации…

Терский круг, собравшийся на вторую сессию в конце июня, просил меня прибыть на свое совещание, встретил и принимал чрезвычайно тепло, говорили, что мой приезд уравновесили влияние кубанской делегации, работавшей весьма энергично против объединения Терека с командованием добр. Армии. Но в постановлении Круга о построении власти- это отношение не проявилось. Круг стал на точку зрения правительства и отнесся отрицательно к предъявленной ему конституции Терско-Дагестанском крае, атаман Вдовенко – применительно к Терской конституции- со всеми отрицательными последствиями такой сепаратной деятельности.

Было бы долго и затруднительно перечислять все те разногласия, которые возникали между терскими правительством и командованием. Я приведу один лишь эпизод, характерезующий траги-комическое положение Владикавказской жел. дор., имевший несчастье пересекать одиннадцать раз сувереннныя государства. В этом эпизоде, как в кривом зеркале, отражается вся лоскутная государственностью Юга.

2. От правителя Кабарды – управлению Владикавказской дороги, сношение 3 июля, №3799: «Управлением дороги сделано распоряжение начальниками станций Нальчик, Докшукино. Котляровская, Прохладная, Солдатская и Муртазово …, находящимся на территории Кабарды, не принимать никаких грузов без разрешительных свидельств, и одно лишь может запрещать или разрешать ввоз и вывоз в пределы и за пределы Кабарды. А потому, означенное распоряжение прошу отменить, поставив в известность г.г. начальников вышеупомянутых станций и предписать им принимать товары к отправлению лишь по моим разрешениям и окружных Нальчикских управлений. Ген майор князь Бекович Черкасский.

Стр. 121. Глава 15. Терско-Дагестанский край в 1919 году. Междуусобная борьба. Меджилисы и англичане.

Умиротворение г орских народов шло своим чередом, встречая большие трудности. Еще в мирное время, жизни на Кавказе местами была неспокойны, и кавказские пути требовали усиленной военной охраны. С выводом войск на фронты, мировой войны, потом с началом революции и ослаблением центральной и местной властей, положение стало нще хуже. Наконец, гражданская война, бесчисленные фронты, разрушение железных дорог, общее разорение и кровавые счеты – все это произвело в край небывалый хаос. Грабеж, как занятие, пользовавшее почетом на Кавказе, стало теперь обычным ремеслом, значительно усовершенствованным в приемах и «орудиях производства» – до пулеметов включительно. Грабили все «народы», на всех дорогах и всех путников – без различия происхождения, верований и политических убеждений. Иногда сквозь внешний облик религиозного или национального подъема хищным оскалом проглядывало все то – же обнаженное стремление. Дороги в крае стали доступными только для вооруженных отрядов, сообщение замерло, и жизнь замкнулась в порочном круг страха, подозрительности и злобы.

Осетия и Кабарда присоединилась к нам сразу и добровольно, созвали вскоре национальные съезды, избрали правителей и советы, установили вполне благоприятные отношения с главноначальствующим и Особым Совещанием. Роль последнего первое время ограничивались почти исключительно денежными ассигнованиями на многообразные нужды этих округов и поддержку их культурно просветительных начинаний. Внутренний мир и в них наладился не скоро: пришлось им подавлять окружием, подчас весьма жестоко, вспышки экстремистов. не утративших еще связей и симпатий к большевикам, и бороться с разбоями. В Осетии, повидимому, самоуправление налаживалось, и устанавливались хорошие отношения к местной выборной власти, а из Кабарды не раз приходили жалобы на произвол старшины, взяточничество аульной администрации и самовольные высказывания с населения узденями убытков, понесенных во время господства большевиков.

Подчинившаяся официально Ингушетия жила фактически почти вне связи с русской властью. Не проявляясь активно, не прекращалось в ней брожение, подогреваемое из вне постоянными сношениями с так называемыми «горским правительством» и укрытыми в аулах, после радения Владикавказа, коммунистами, комиссарами, среди которых называли и «чрезвычайного комиссара» московского совнаркома Орджекинидзе. Формирование ингушских полков для Добровольческой армии не подвигалось, а вместо этого шло тайное формирование местных отрядов. Ингушетия по-прежнему представляла из себя враждебный вооруженный стан, который считался с одним лишь аргументом силой.