Петр Букейханов - Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

Прусские солдаты, совершенно не ожидавшие таких действий противника, были опрокинуты на свою вторую линию, и в итоге все сражение оказалось прусским корпусом проиграно. Возможно, идею провести пехоту через лес и атаковать, невзирая на отсутствие регламентированного строя, Румянцев почерпнул при изучении боевого опыта царя Петра, полученного в битве под Лесной.

Здесь следует отметить, что в отличие от русских командующих офицеров военачальники Фридриха II стояли во главе такой армии, которая по причине вербовки в свои ряды различных, даже неблагонадежных криминальных и сокриминальных элементов, требовала постоянного надзора за солдатами со стороны полкового, батальонного и ротного офицерского звена и унтер-офицеров. Прусских солдат можно было вести в сражение только в сомкнутых линиях, удерживая палками унтер-офицеров и угрожая пулями офицеров [156]. Поэтому Фридрих и его командиры старались воевать на открытом месте, используя свои высоко подготовленные в профессиональном отношении части как механическую стрелковую машину и всегда опасаясь того, что при попытке действовать вне правильного строя и на закрытой местности – в лесу – их войска просто разбегутся.

По-видимому, этим же – отсутствием уверенности в надежности и стойкости своих солдат – объясняется осторожный и достаточно пассивный характер действий Левенгаупта в битве под Лесной, учитывая, что в целом шведская армия времен Карла XII руководствовалась доктриной наступательного боя [157]. События, последовавшие сразу же после битвы, когда Левенгаупт попытался отвести свои войска, подтвердили правильность таких предположений. Со стороны русской армии, напротив, сначала гвардия в битве под Лесной, а через полвека и обычные пехотные полки в сражении под Гросс-Егерсдорфом показали высокую надежность. Русские солдаты не разбегались даже при утрате боевого порядка в ходе передвижений по лесу, а в битве при Лесной совершали неоднократные маневры по отходу и вновь перегруппировывались в условиях закрытой местности. Это качество – надежность – и тогда, и впоследствии широко эксплуатировалось русским командованием, полагавшимся на него больше, чем на сложные тактические приемы, которые приходилось разрабатывать и реализовывать на практике германским военачальникам.

На третьем этапе битвы, после отхода шведов от перелеска на поле к своему вагенбургу у Лесной, битва превратилась в обычное для того времени фронтальное столкновение противоборствующих армий в линейном построении на пространстве 2000 метров по фронту и около 1000 – в глубину. Сойдясь на дистанции 150–200 метров, пехотные батальоны первых линий в продолжение двух часов вели настолько интенсивный огонь, что, по выражению командовавшего гвардейской пехотой Михаила Голицына, «четыре раза от стрельбы ружья разгорались, четыре раза сумы и карманы патронами наполняли» [158]. Генерал Аникита Репнин, отставленный от командования пехотной дивизией после поражения под Головчином и теперь возглавлявший один из драгунских полков, предложил царю Петру, чтобы кавалерия второй линии и казаки убивали тех солдат своей пехоты, которые начнут отступать с поля боя [159](после битвы Репнину вернули командную должность: «… показав дело свое мужественно, старый ранг свой достал» [160]; западноевропейские периодические издания («Theatri Europaei») сообщали, что казаки и калмыки по приказу царя убили около 50 русских солдат, пытавшихся бежать с поля боя под Лесной).

По свидетельствам лейтенанта Вейе и прапорщика Петре, русские войска вели бой с использованием азиатской тактики турок или крымских татар – при атаках русские строились на опушке леса в форме полумесяца, чтобы охватить фланги шведов, но когда шведская пехота атаковала противника, которого можно было различить, его ни разу не удавалось обратить в бегство, потому что он после 3–4 залпов всегда отходил обратно в лес и не допускал ближнего боя шпагами, штыками и пиками. При этом шведы были вынуждены уклоняться в сторону от этого леса, так как неприятель, удачно расположив там свои пушки, причинял ими большой вред, если шведская пехота или кавалерия приближались, преследуя русских. Данные В. Артамонова подтверждают, что русские уклонялись от ближнего боя со шведами – среди зафиксированных в Семеновском пехотном полку ранений личного состава на 20 огнестрельных ран пришлось всего 3 раны, причиненные холодным оружием (в целом полк потерял 805 солдат и офицеров убитыми и ранеными) [161].