Степан Злобин - Салават Юлаев

- Солдаты сидят у меня, угощенья ждут. Бумага пришла: кто пойдет на войну, с того лошадей не берут, слава богу...

- Против кого воевать? - спросил молодой Абдрахман.

- Беглый казак Пугач назвался царем и бунтует против царицы. Царица зовет на него башкир. Поезжайте все по своим кочевкам, зовите ко мне отцов и сами - назад ко мне, - приказал старшина молодежи.

Юнцы присвистнули и поскакали...

Когда Салават и Юлай остались наедине, старшина обратился к сыну:

- В бумаге написано - мне самому вести вас на войну, а на Бухаирку оставить мое старшинство, - сказал Юлай.

- Вот рад небось писарь? - с усмешкой спросил Салават.

- Не видеть мне больше старшинства, сожрет ведь меня Бухаирка, говорил сокрушенный Юлай. - Я стар, Салават, а ты удалец и батыр, ты бывалый - веди удальцов!.. Пойдешь, а? - несмело спросил он.

- Воевать за царицу?! - вспыхнув, переспросил Салават. - Не нам воевать за все. Другие цари с нас брали мех соболей, лисиц, горностаев, а все же не разоряли дотла, другие цари требовали копей - мы давали, а кто из царей кабалил башкир в крепостные, кто, кроме этой царицы, людей отдавал аулами в рабство заводам?! Не нам, атай, воевать за царицу!..

- Войско - не рабство, сын, - возразил старшина. - Война ведь всегда призывает башкир{194}. Я сам воевал в чужих землях, начальником был. Бабушка Лизавет-царица дала мне медаль, деньгами дарила, велела забыть, что я был в мятеже, а теперь я в почете - сам знаешь. Так и ты: хорошо повоюешь - никто не потребует с тебя лошадей, никто не потащит тебя на заводы, никто не вспомнит набег на плотину...

Они подъехали к кочевью Юлая, сошли с лошадей позади старшинского коша.

- А если царь победит царицу?! - понизив голос, сказал Салават. - Тогда меня царь наградит за то, что я вел башкир против него?

- Не царь, Салават! - убежденно воскликнул Юлай. - Он ведь беглый казак, самозванец.

- А если он победит? - настойчиво продолжал Салават.

- Царицу нельзя победить. Ты не знаешь, какая сила войско царицы, а я видал, Салават, я знаю, я войско видал на войне...

- Атам, я слыхал, царь обещает волю для всех народов, - проникновенно сказал Салават. - Все народы пойдут за такого царя. У него будет войско еще сильнее. Он велит показнить всех, кто против него... Я встречал людей, которые сами с ним говорили...

Старик удивленно взглянул на сына.

- Когда волю всем обещает, то, может, не самозванец, как ведь знать!.. Давно уже бумагу писали, что царь-то помер, а может, ведь жив!.. Пока нам нынче царица велит сто жягетов набрать, а там видно ведь будет - кто из них царь настоящий!..

- Ладно, атам, я за тебя поеду, - согласился вдруг Салават.

- Юлай-агай, - внезапно вмешался оказавшийся тут же за кошем писарь, я читал ведь бумагу, которую привезли солдаты. Там сказано, что ты должен сам повести жягетов.

- Я стар стал уж, писарь, - со всем простодушием возразил Юлай. - Куда старику на войну. Сын Салават поведет жягетов.

Писарь побагровел от злости. Мысленно он уже стал юртовым старшиной.

- Начальник велел ведь! Написано, чтобы вел старшина!.. С меня спросят: скажут, что писарь не так прочитал бумагу!.. - выходя из себя, закричал он.

- Ты так прочитал, Бухаир, - твердо сказал Юлай. - Ты такой уж ведь грамотный, значит. Всегда все бумаги читаешь верно. Там писано, чтобы ты старшиной остался, пока я в поход пойду, а я в поход не пойду. Сын пойдет, а я дома останусь, и ты старшиной не будешь. Вот то-то!..

- Салават какой сотник? Какой он начальник?! Он беглых держит!.. взбешенный, кричал Бухаир. - Если ты, старшина, сам идти на войну боишься, уж лучше я сотником стану.

- Мое слово твердо, парень, - отрезал Юлай. - Когда Салават захочет, он может тебя переводчиком взять под начало. Я тебя отпущу, Бухаир...

Юлай, не слушая больше писаря, подошел к солдатам. Вокруг них собралась большая толпа башкир. Бишбармак был готов, и женщины начали раскладывать мясо в широкие деревянные чашки.

Башкир, понимавших по-русски, было немного, и солдаты разговаривали знаками, объясняя свое семейное положение столпившимся возле них башкирам. Тут были и молодые парни, которым завтра предстояло идти в поход, и старики, их отцы.

Встревоженные слухами о предстоящем военном походе, жены и матери тоже собрались со всего кочевья в женский кош старшинской кочевки; самые важные из них были приняты в особом коше белого войлока, принадлежавшем первой жене Юлая, матери Салавата.

Видя, что все уже собрались по его приглашению, старшина, прежде чем приступить к трапезе, обратился ко всем гостям.