Степан Злобин - Салават Юлаев

- Уходи, - повелительно сказал старшина. - Увидит тебя офицер, не поверит, что ты молодой!

Салават неохотно вошел во двор Бурнаша, стоявший у самой площади, и выглядывал из-за рябины через плетень. Отсюда было видно всю площадь, со всем, что творится: и высокого усатого офицера с мутными глазами, в широкой шляпе, с косицей, и солдат с такими же белыми косицами, свисавшими из-под шляп.

Когда все собрались, отец суетливо подбежал к офицеру и по-солдатски сдернул с головы свою старшинскую шапку.

- Все сошлись? - спросил офицер старшину.

Юлай подтвердил, что все.

Тогда офицер пронзительно громко крикнул, и солдаты все разом вздернули головы, крепче перехватили свои ружья и в лад зашагали вокруг площади, словно вели хоровод. Офицер снова крикнул, солдаты все разом остановились, и тогда стало ясно, что площадь окружена и никто не мог бы теперь уйти из кольца солдат...

Окруженные озирались с тревогой: их было свыше полутораста человек, а солдат не больше полсотни. Но лица солдат, которые до этого пересмеивались, разговаривали между собою и что-то кричали женщинам, стали теперь суровы и угрожающи.

И Салават вдруг все понял - понял раньше, чем офицер с переводчиком-солдатом вошел в середину круга и переводчик начал читать по-татарски указ губернатора. Он читал громко, внятно, все слова были понятны и просты, но сквозь тревожный гул крови в ушах только отдельные слова доходили до слуха Салавата.

"...Ты, старшина Юлай, написал угрозное письмо господину тайному советнику Твердышову...

...Собрав мятежное скопище на конях с сайдаками, учинили прежестокий мятежный набег на землю его превосходительства господина Твердышова..."

Так это же про его, Салавата, письмо, про его набег! Это он навлек солдат на деревню. Что будет теперь?..

Салават не заметил и сам, как покинул свое укрытие, вышел из двора. Площадь притягивала его.

Башкиры, вначале стоявшие молча, теперь волновались, размахивали руками.

- Не писали письма...

- Какой там набег?! Ребятишки набег чинили!.. Какой мятеж?!

- Замолчать! Слушать, когда читают бумагу! - выкрикнул переводчик.

Башкиры утихли.

Салават замер. Он слушал, стараясь не пропустить ни слова.

- "...самочинно и дерзко, забыв шерть и службу ее императорскому величеству всемилостивой государыне Екатерине Алексеевне... - читал переводчик. - По сему указу: чтобы впредь неповадно вам было мятежи учинять - платить вам, башкирцам, штрафных лошадей триста да триста же лошадей за убытки, в оплату господину тайному советнику Твердышову..." - продолжал переводчик.

- За что лошадей давать?! За какой убыток?! - выкрикнул старшина.

- Никто мятежа не чинил! - шумно подхватили башкиры.

- Слушать указ губернатора! - потребовал офицер. - Стоять молча!

И выкрики снова утихли.

- "...да штрафных овец три тысячи и три тысячи же взять с вас в пользу господина советника. Да денег штрафных пятьсот рублей и пятьсот же рублей..."

Крики и брань разразились над толпою башкир.

Разорение и беда нависли над всем их аулом, и все это из-за него, Салавата, из-за его затеи. "Вот тебе и батыр! Вот и лук Ш'гали-Ш'кмана!.. Малайка сопливый навлек такую невзгоду..." - думалось Салавату. Его словно опалило огнем с головы до ног...

- Кишкерма-а! Замолчать! - кричал переводчик в толпу башкир.

- Не будем молчать! Что ты глотки нам затыкаешь?!

- Нас грабят, а нам замолчать?!

- Разбой среди белого дня!

Офицер отскочил к солдатам и крикнул какое-то непонятное слово. Солдаты перехватили ружья, направив штыками в толпу, и крики оборвались перед этой угрозой. Тогда в наступившей тиши переводчик прочел:

- "Да всех вас, башкирцев, мужеска пола деревни Юлаевой Шиганайки с шестнадцати лет бить лозою по пятьдесят ударов и сызнова к шерти привесть{113}!!"

Теперь уже криков отчаяния и обиды, стонов негодования и гнева было не угасить, не умерить...

Вот-вот начнется восстание, вот-вот люди бросятся с голыми кулаками на выставленные штыки...

Но по новой команде солдаты все враз вскинули ружья на изготовку к стрельбе, и, заглушив все крики народа, ударили барабаны.

Салават увидал, как люди на площади сжались в один плотный ком, пятясь со всех сторон в середину круга от направленных ружей. Салават увидал выражение страха на лицах односельчан, за барабанным грохотом не было слышно ничьих голосов, и вдруг двое солдат грубо схватили Юлая за широкие рукава нарядного старшинского халата и вырвали его из толпы. Двое других подскочили, бесстыдно задрали со старшинской спины на голову халат и рубаху и повалили Юлая на толстый обрубок бревна, валявшийся возле мечети уже несколько лет...