Степан Злобин - Салават Юлаев

- Как не признать... Калякал с ним кое о чем... Письма брал... Салават начал дремать от хмеля.

В это время в избу вошел казак.

- Афанас Иваныч, десятой пушки лафет готов, айда смотреть - зовет мастер, - позвал он Хлопушу.

Хлопуша вышел, а Салават заснул.

Встреча со старым другом Хлопушей обрадовала Салавата. Ведь перед его глазами он предстал теперь уже не молодым мальчишкой, не знающим жизни, а опытным воином с опасной раной, которой гордился Салават больше, чем чином полковника. Салавату было радостно показать Хлопуше, что вот его, Хлопуши, ночные разговоры у костров, денные беседы в пути, в степях и в лесах, бродяжничество по уметам, разбой по дорогам, песни и сказки - все не прошло даром.

В течение следующих трех дней Салават, подчинясь Хлопуше, лежал, чтобы дать зажить ране. Ворожейка-лекарка, старуха Ипатишна, делала ему примочки, лечила настойками и наговорами, и кто знает, какое из этих лекарств больше помогало, вернее всего - молодая кровь.

Через три дня Хлопуша сказал ему, что выступает под Оренбург.

- Бог знает, уж свидимся ли? Прощай. Хорошо, что господь тебя послал еще раз на моем пути, - увидал я, что не дермо из тебя выросло, а человек. Счастливо. Поправляйся - да снова на недругов. Пуще всего помни, что заводами нам владать надо, заводских искусников да выдумщиков на свою сторону склонять - тогда половина дела будет сделана; в заводе тебе и пушку выльют, и кинжал и саблю сделают, и картечи сготовят. И народ заводской дружней да смелей. Землероб за свою коровенку, за скудельное добришко трясется, а заводскому мужику - и хотел бы трястись, да не над чем. Вот он зато и смелее!

Хлопуша уехал. Салават остался в заводе еще сутки. На вторые сутки его взяла тоска. Он не выдержал и выехал в путь.

Вскоре после ранения Салавата осада с Кунгура была снята. Михаила Мальцев отошел со своими казаками под Красноуфимск, в пополнение к Матвею Чигвинцеву, оставленному Салаватом для обороны Красноуфимска.

Помня наказ Салавата всеми мерами удерживать Красноуфимск и его угрозу карать за оплошность смертною казнью, Матвей Чигвинцев исправно посылал донесения под Кунгур, а после отхода повстанческих войск от Кунгура сообщал под Екатеринбург, где начальствовал пугачевский полковник Белобородов{327}.

Через дней десять после снятия осады из Кунгурской крепости вышел отряд солдат под командой майора Гагарина и направился к Красноуфимску.

Разъезды Чигвинцева тотчас примчали об этом весть своему командиру, и гонцы с донесениями полетели к Екатеринбургу, прося о помощи Белобородова. Однако занятый захватом екатеринбургских заводов, местный уроженец и бывший капрал, а нынче пугачевский полковник Иван Наумович Белобородов не мог в то время покинуть заводы.

- А кто ж там полковником ранее был? - спросил он гонца.

- Славный полковник был - Салават Юлаич, да раненый в дом на поправку отпущен. Без него-то и врозь все пошло. Его и башкирцы и русские слушались ровно. Хоть молодой, а удалый полковник, и разумом взял.

- Далече ль отсюда?

- Дни в два доскакать.

- Ну и с богом, скачи. Я ему тотчас бакет укажу приготовить. Чай, нынче оправился - пусть поспешает. А мне-то негоже заводы покинуть. Злодеев-воров повсюду кишит. Отъеду отсюда - и супротивники тотчас налезут в наши заводы.

Белобородов велел написать Салавату и выслал пакет с гонцом.

Силы бурлили ключом в поправлявшемся, крепнувшем Салавате. Еще никогда прежде не делал он таких громадных, перегонов в один день. Никогда к ночи не освобождал ногу из стремени с таким сожалением.

Едучи от аула к аулу, на каждой остановке он собирал сходы, читал пугачевские указы и манифесты, сулил земли, воды, леса, даровую соль и полную волю, грозил непослушным смертью, усердным же обещал царские милости. И снова с ним шли уже сотни три горячих и отважных жягетов. Весть о Салавате летела от селения к селению впереди него. Бедняки встречали его приветом и хлебом-солью, богатые хоронились в подвалы, в стога и по нескольку часов высиживали, не смея показаться на глаза.

Аул Шиганаевку он миновал стороной, узнав, что в соседней волости появились злодеи, которые побивают верных государю людей. И вдруг к нему на дороге подъехал гонец от Белобородова.

Он протянул Салавату пакет.

Белобородов писал, что Красноуфимской крепости угрожает беда, что там башкирской и русской армии не более тысячи человек, и хотя с ними есть десять пушек, но пороху мало.

"Вам, господину полковнику Салавату, через сие рапортую и прошу: что имеется в команде вашей служащих, собрав всех самоскорейшим временем, с оными следовать в Красноуфимск, дабы нашу армию и артиллерию вовсе не потерять".