Татьяна Александрова - Огнь поядающий

Дорога очередной раз повернула и стало видно самое начало колонны. Впереди выступали младшие прислужники церкви, мальчики, державшие в руках христианские знамена с изображением скрещенных букв Хи и Ро в круге. За ними следовали девственницы с большими восковыми свечами, сами все в темно-сером, не сменившие обычных одежд и ради торжества. Дальше – старшие клирики; в отличие от девственниц все они были в белом.

После них в окружении четырех диаконов не по возрасту бодро шагал архиепископ Иоанн – очень худой, сутулый и лысый старик в развевающихся белых облачениях. Об этом человеке Синесий уже слышал много противоречивых отзывов и сразу опознал его, хотя прежде не видел ни разу. Одни – в том числе Аврелиан – восторгались пламенной верой архиепископа, строгой воздержностью и исключительным даром красноречия. Говорили, что он был учеником знаменитого антиохийского софиста Ливания и якобы тот, умирая, говорил, что только Иоанну мог бы поручить преемство в своей школе, если бы его не похитили галилеяне. Другие жаловались на заносчивость архиепископа, на его вспыльчивость и поразительную негибкость, неспособность к уступкам: всего год, как он на кафедре, а клир уже стонет от непосильных требований и при дворе многие недовольны. Говорят, теперь у него конфликт со всевластным евнухом Евтропием, который и содействовал его избранию. Проповедей Иоанна Синесий не слышал, поскольку в церковь не ходил, но надеялся, что, может быть, на этот раз ему удастся составить собственное представление об этом антиохийском проповеднике, волею судеб вознесенном на столичный архиепископский престол и теперь способном влиять на всю государственную политику. Уж что-что, а риторическое искусство Синесий мог оценить по достоинству, а заодно должен был решить, стоит ли ему искать заступничества у архиепископа.

Дальше в несколько рядов шли копьеносцы и щитоносцы, охранявшие главные сокровища: серебряную раку с останками мучеников и василиссу Евдоксию, которая в итоге приняла участие в крестном ходе вместо мужа. За плотной стеной стражников ни мощей, ни самой царицы не было видно, но слух о том, что она идет пешком, как простая паломница, уже разнесся по всему людскому скопищу и эта весть прибавляла воодушевления. Предосторожности были не случайны: уже несколько раз, когда процессия останавливалась, какие-то выскочки пытались прорваться к носилкам, чтобы коснуться их. Синесий уже знал, что у христиан особенное отношение к своим умершим, совершенно непонятное людям эллинской веры: им непременно нужно было потрогать человеческие останки, не испытывая при этом ни малейшей брезгливости; они могли даже целовать и есть их.

Самого василевса Аркадия, к разочарованию Синесия не было. О василиссе же он успел многое услышать за время пребывания в городе, но саму ее еще не видел. Говорили, что она выдающаяся красавица, и при этом весьма энергична, решительна и даже крута нравом: дочь франкского полководца Бавтона унаследовала характер отца. Аврелиан даже предлагал Синесию встретиться с ней, не дожидаясь, когда его соблаговолит принять василевс, но Синесий был убежден, что разговаривать с женщиной по вопросам военной помощи городу, страдающему от набегов, и об ослаблении долгового бремени куриалов – дело бесполезное и тут прежде всего нужна резолюция и подпись самого василевса на прошении горожан, а не женское посредство, в каких-то случаях, возможно, и действенное.

Синесий стал искать глазами Аврелиана и вскоре заметил его: он замыкал колонну своих копьеносцев, отделявших царицу и ее свиту от остального народа. Это был человек среднего роста, с хорошей военной выправкой и совершенно римскими чертами лица. У Синесия было острое зрение, позволявшее ему различать все семь звезд в Плеядах, что весьма помогало его ученым наблюдениям, так что с расстояния в половину стадия он ясно видел горбатый нос, тонкие губы, волосы, стриженые скобкой. Таких лиц в Константинополе было много: это были выходцы с Запада, в основном из Испании, наводнившие Город в правление Феодосия, который и сам был оттуда родом. За Аврелианом шествовали высшие придворные чины; среди них Синесий узнал только его старшего брата Евтихиана, занимавшего должность префекта претория Востока. Братья были удивительно похожи на лицо и столь же удивительно различны по повадкам и нраву: Аврелиан был всегда сдержан и обходителен, Евтихиан – категоричен и резок до грубости. Отношения между ними были натянутыми, что затрудняло задачу Синесия, потому префект претория мог бы лучше ему содействовать. Аврелиан же, еще недавно занимавший пост префекта Города, сейчас на время отошел от дел и ждал нового назначения, с которым Аркадий тоже медлил. Синесий понимал, что при дворе идет какая-то скрытая борьба, но еще не разобрался, у кого безопаснее искать покровительства.