Анатолий Тарас - Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века.

Тем более, писал Ю. Лотман, что в качестве эффективного механизма коллективной памяти, особенно в так называемых «устных» культурах, выступает сама культура и наличные в ней семиотические механизмы, которые гарантируют устойчивость культуры во времени — преемственность традиции.

Такое чрезвычайное событие, как массовое снятие с обжитых мест и переселение за сотни и тысячи километров в иноэтническое окружение, должно было бы иметь очень важную причину и не могло не оставить никаких следов в народной памяти. Их невозможно выявить в богатом фольклорном наследии беларусов по той простой причине, что таковых нет. Это могло бы насторожить, ведь в других отношениях беларуская устная культура демонстрирует завидный консерватизм, что не раз отмечали исследователи. Так, В. Иванов и В. Топоров едва ли не одни из первых подметили особое значение беларуского материала для индоевропеистики. Еще пару десятилетий тому назад они писали:

«В процессе работы над книгой, посвященной воссозданию древних славянских мифологических систем, авторы достаточно неожиданно для себя выявили в фольклорных материалах и описаниях обычаев беларусов… очень большое количество архаических представлений, которые могут сопоставляться с наиболее древними свидетельствами об остатках язычества в самых старых памятниках других славянских традиций.

Отдельные черты подобного характера упоминались и ранее в различных работах, однако тот факт, что беларуские данные вообще являются очень древними и особенно важными для реконструкции, не только не подчеркивался, но даже не удостаивался внимания исследователей. Между тем, явная древность беларуского материала проявляется даже рядом с другими архаическими материалами: сравн. северновеликорусский и сербско-хорватский» (27).

Позже один из упомянутых авторов утверждал:

«Сравнение восточнославянских (беларуских) обычаев освящения (сакрализаци) нового дома с иерархическим порядком жертвенных животных в ведийских ритуалах, с одной стороны, а с другой стороны, с жертвоприношениями римлян, которые полностью совпадают, а также с аксиологическими (ценностными) различиями между теми же домашними животными в хеттских законах… приводит к выводу, что все эти традиции сводятся к общеиндоевропейской» (28).

В этот ряд ныне можно включить и такую отличительную черту беларуской народной поэзии, как довольно хорошо сохранившийся сюжет об исчезнувшем боге плодородия, самые близкие эквиваленты которому тоже известны из хеттской традиции, ценность которой в том, что она первой нашла письменное отражение в многочисленных текстах.

Ключевые элементы беларуских космогонических представлений имеют прямые аналоги в орфичной, ведийской и римской космогониях, иногда с совпадениями даже на текстовом уровне: так, характеристике беларуского демиурга — творца вселенной — «над богами бог» соответствуют формульные титулы ведийский deva-deva, древнегреческий «бог богов» и т. п.

Беларусы сохранили собственный этногенетический миф с оригинальной аранжировкой весьма архаических мотивов, которую вряд ли могла породить «кабинетная мифология» романтичной эпохи. Так почему мы должны скептически относиться к свидетельствам этой памяти, когда речь идет о нашем этническом прошлом?

Как и подобает ключевому мифу традиции, он отсылает к «первым временам», когда не только все в мире, но и сам этот мир лишь начинались. Сначала повествуется, как из первоначальных вод при участии Перуна образовалось все сущее, в том числе растения, звери и сам человек. Первым жителем нашей земли был Бай (князь Бой, согласно другой версии мифа), имевший трех сыновей и двух любимых собак — Ставры и Гавры. После смерти отца два сына унаследовали все отцовское имущество, а младшему — Белаполю, который в то время был на охоте с отцовскими собаками, достались собаки и отцовский наказ: пустить Ставры и Гавры на волю, и сколько земли они оббегут за день, столько ему и достанется наследия. Белаполь, поймав двух птиц, пустил одну на юг, вторую — на запад, а вслед за ними своих собак. Куда побежали собаки, там потекли крупнейшие наши реки: Двина — на запад, Днепр — на юг. С тех пор между этих рек и поселился Белаполь, от которого произошли все племена беларусов (29). А Ставры и Гавры по приказу старого князя народ и поныне чествует один раз в год перед Троицей, и называется этот день Ставровские деды.

Отметим, что на архаический характер данного мифа, помимо прочего, указывает своего рода «билингва» в обращении к Ставры и Гавры, произносимая во время заупокойного ужина на Ставровскиё деды: «Ставры, Гавры, гам, приходите к нам!» Здесь «приходите» объясняет предыдущее «гам», которое происходит от индоевропейского gua/e-(m) — «ходить», представленного во многих индоевропейских языках, в том числе и в беларуском слове «гаць» с изначальным значением «проход».