Виктор Кобылин - Император Николай II и заговор генералов

Передо мной лежат десятки книг с воспоминаниями о днях, которые будут описаны в следующих главах. В тех воспоминаниях, которые ограничены только этими днями, примерно двумя неделями, ничего нельзя понять. Можно только описать, что авторы видели и слышали, и только. Но делать выводы и, не дай Бог, ссылаться не на очевидцев, а на тех, которые писали свои труды на основании тех же воспоминаний очевидцев, нельзя ни в коем случае. Этим грешат: Спиридович, Сергеевский, отчасти Данилов и др. Сергеевский цитирует или ссылается на Мельгунова, Спиридович на Тихменева и т. д. Очевидец должен писать только то, что он видел. Это уже Мельгунов, Ольденбург, Якобий, Солоневич и др. могут писать, ссылаясь на воспоминания, но никак не сам очевидец. Тогда это уже не воспоминания.

Только дав полную картину царствования Императора Николая II и в особенности последних трех лет перед революцией, а затем описав и весь крестный путь Государя до Его ужасной смерти, можно понять, почувствовать и осмыслить все, что произошло в феврале и марте 17-го года. Нужно описать и те полтора года, которые прожил после революции Алексеев. Ведь моя работа «Император Николай II и генерал-адъютант М.В. Алексеев» названа так не случайно. Называя Алексеева генерал-адъютантом, я сознательно подчеркиваю ту прямую обязанность, которая заставляла его исполнить свой долг перед своим Императором и Родиной. Все «юридические и практические» преграды не имели никакого значения. Была только нравственная сторона его долга. И фактическое положение. Вся подлинная сила была в армии, пусть армия была уже не та, но это все же была армия, а не распропагандированный социалистами сброд в запасных батальонах Петроградского гарнизона, который и устроил бунт. Государственная Дума, вместо своих прямых обязанностей, два года науськивала все подонки, всю чернь столицы, сперва на Распутина, потом на Штюрмера, Протопопова, Государыню, а потом уже и на самого Носителя Верховной Власти.

Как можно было принимать всерьез Гучкова, Львова, Милюкова, Шульгина, Пуришкевича, Юсупова и некоторых членов Императорской Фамилии? Да в чем обвиняли Штюрмера, Протопопова, Государыню, Вырубову? В измене, в желании заключить сепаратный мир и прочий вздор. Ведь все эти профессиональные прогрессисты сознательно и упорно подтачивали «жизнь и славу России». И подточили. Чрезвычайная Следственная комиссия Временного правительства, учрежденная для расследования преступлений Государя и Его правительства, не находит ничего. «Керенский делал доклад правительству и совершенно определенно, с полным убеждением, утверждал, что невинность Царя и Царицы в этом отношении (государственная измена) установлена» (С. Мельгунов «Судьба Имп. Ник. II после отречения»).

У меня нет доказательств (их не может быть), но я уверен, что если бы вместо Алексеева на этом посту тогда был бы генерал П.Н. Врангель, он поступил бы иначе. Ген. Алексеев в моей работе тип собирательный. Это все те, которые не исполнили своего долга. Это и Рузский, это и Лукомский и Данилов, это и «коленопреклоненный» Николай Николаевич, и Брусилов, и Эверт, и Сахаров, и Непенин, и Кирилл Владимирович, и Голицын, и Протопопов, и Хабалов и многие другие. У меня лично нет никакой вражды к Алексееву. Но искажать то, что имело место, мы не имеем права. Ведь, если бы Алексеев исполнил бы свой долг и верными войсками занял бы Петроград, разогнав преступную свору заговорщиков и их приспешников, какой неувядаемой славой покрыл бы он себя! А Россия была бы, не взирая на все старания злобного и враждебного Запада, сильнейшим Государством в мире. А мы все имели бы то бесконечное счастье, которого лишены навсегда, жить на своей чудесной Родине, молиться в наших церквах и монастырях, работать на благо дорогой, родной России. «Боже Царя Храни!» Не сохранили, не уберегли, а предали и погубили свой Отчий Дом.

Подготовка революции. Донесения охранного отделения. Книга «Отречение» Сергеевского и предисловие «От Издательства». Государь едет в Ставку. Начало беспорядков. Роль Думы. Протопопов и Совет министров. Повеление Государя. Дума переходит на сторону бунта. Хабалов и его растерянность. Беляев и конец сопротивления. Социалисты и образование Временного комитета. Совет рабочих депутатов. Арест правительства

Забастовка петроградских рабочих началась 23 февраля. Государь уехал в среду 22 февраля, в 2 часа дня. Вспомним, что писал князь Оболенский в своих воспоминаниях, когда он случайно был посвящен в планы заговора. Все совпало день в день. Социалисты (и большевики, и меньшевики, и социалисты-революционеры, и интернационалисты, и еще какие-то отдельные группировки) работали непокладая рук среди рабочих по заводам. В этот день бастовало уже около 30.000 рабочих. Боевыми лозунгами бастующих, по указанию всех этих партий, были: «Долой войну!» и «Хлеба!». Полиция уже с трудом поддерживала порядок и среди полицейских были раненые. Вызванные войска (9-й драгунский Запасной полк) с трудом рассеяли толпу. Толпа бастующих устремлялась на Невский. Чрезвычайно странно вели себя казачьи части. Они не оказывали никакого содействия полиции и другим воинским частям, вызванным для водворения порядка. Об этом пишет в своих воспоминаниях даже Суханов (Гиммер), который был одним из главных руководителей и учредителей пресловутого Совета рабочих и солдатских депутатов. «Особенную лояльность неожиданно проявили казачьи части, которые в некоторых местах, в прямых разговорах, подчеркивали свой нейтралитет, а иногда обнаруживали прямую склонность к братанью» (Н. Суханов «Записки о революции», книга первая). Впереди бастующих рабочих шли подростки и кричали: «Хлеба». Повсюду останавливали трамваи, отбирали ключи у вагоновожатых, били стекла в магазинах, снимали рабочих на фабриках и все устремлялись в центр города. Полиция и войска рассеивали скопища рабочих, но те усвоили новую тактику – разбегаясь, они опять собирались и опять устремлялись к Невскому. К ночи все разошлись по домам. Ни Протопопов, ни Хабалов не поняли, что началась, подготовляемая давно, атака на существующий строй. Хабалов был уверен, что все происходит из-за нехватки хлеба. Он пригласил пекарей и заявил им, что волнения вызваны провокацией. На следующий день, в пятницу 24 февраля, появились расклеенные объявления Хабалова: «За последние дни отпуск муки в пекарни для выпечки хлеба в Петрограде производится в том же количестве, как и прежде. Недостатка хлеба в продаже не должно быть. Если же в некоторых лавках хлеба иным не хватило, то потому, что многие, опасаясь недостатка хлеба, покупали его в запас на сухари. Ржаная мука имеется в Петрограде в достаточном количестве. Подвоз этой муки идет непрерывно».