Дмитрий Володихин - Митрополит Филипп и Иван Грозный

Чего ж яснее?

Ответная кара стала делом времени.

Иван IV разбирает бумаги, написанные следственной комиссией князя Темкина-Ростовского, прикидывает, каких свидетелей стоит вызвать на суд, как их использовать. Он имеет возможность просто убить митрополита, но в этом случае царство, и так расщепленное до основания опричной трещиной, может просто развалиться. Чего ждать от подданных, когда слетит голова самого митрополита? Не обернется ли его гибель ужасающим мятежом? Не восстанет ли земщина?

Царь медлил.

Он размышлял, взвешивал… По всей видимости, натура артиста, человека, стремящегося всякий свой поступок «поставить», как ставят театральное действие, позвала его к иному решению. Не убить, нет. Рискованно, некрасиво. Гораздо лучше – опозорить. Унизить, раздавить. И сделать всё это с помощью большого спектакля с большим количеством задействованных персонажей. В нем Иван Васильевич попробовал себя не на актерской стезе, а на режиссерской.

Епископа да судит епископ – таковы церковные правила. Но наша Церковь давно потеряла ту необыкновенную самостоятельность, которой она пользовалась в XIV и XV столетиях. Вот и осенью 1568 года Филиппа судил не церковный суд, а светская «боярская комиссия» во главе с Иваном IV. Никто не сомневался в том, что царь сумеет навязать Церкви решение этого суда. Опричные бояре рассматривали свидетельства, собранные Темкиным-Ростовским, выслушивали свидетелей, выжимали показания из соловецкого настоятеля Паисия, привезенного в столицу… А что же владыка Филипп? Где он был в это время? На заседания боярской комиссии его не позвали. Он знал: туча над его головой сгущается, скоро грянет гром. Но время активного действия прошло. Теперь он выполнял свою повседневную работу да служил по праздникам архиерейские службы. Этого ему пока не запрещали.

Разбирательство длилось долго. Житие Филиппа говорит: митрополита оклеветали. Против него были пущены в ход «лжесвидетели и ложные многосмутные свитки». Митрополита обвиняли в «порочной жизни». Возможно также, его обширная хозяйственная деятельность на Соловках сделала возможным обвинение к корыстных устремлениях. Всякий человек, отвечающий за большое хозяйство, может быть обвинен в чем-то подобном – просто в силу того, что ему приходилось ворочать крупными суммами и дорогим имуществом. В этом смысле беспорочен будет лишь совершенно бездеятельный человек. У прочих же обязательно найдется хоть какой-то фактик, который можно «пришить к делу».

Митрополит Филипп служил в Успенском соборе, когда под церковные своды ворвалась воинская команда во главе с великим опричным боярином Алексеем Даниловичем Плещеевым-Басмановым. Он сыграл роль главного распорядителя.

Алексей Данилович объявил Филиппу волю царя: «Ты недостоин святительского сана!» Из-за спины его вышли приказные люди и принялись зачитывать показания лжесвидетелей. Филипп смиренно смотрел на своих гонителей, не говоря ни слова в свое оправдание и не пытаясь с ними спорить.

Как только смолкли голоса чтецов, Басманов подал своим людям знак, и те бросились на Филиппа, сорвали с него архиерейское облачение со знаками сана. Митрополит оставался спокоен. Его позорили, его пытались выставить в жалком свете, но вышло иначе. Он не выдал ни словом, ни жестом страха или удивления. Стоя в разорванных одеждах, митрополит отворотился от опричников и недрогнувшим голосом промолвил, обращаясь к священнослужителям: «О чада! Скорблю, расставаясь с вами, но радуюсь, что послужил Церкви. Церковь наша овдовеет, и будут в ней пастыри как презренные наемники»… Подскочившие опричники не дали ему попрощаться. Они напялили на митрополита рваную монашескую рясу, сшитую из лоскутков. Затем Филиппа вытолкали из храма, нанося удары метлами, и посадили на воз. Пока его вывозили из Кремля, охрана изощрялась в брани. Опальному архиерею грозили страшными наказаниями.

А он… лишь улыбался в ответ.

Наконец Филипп произнес: «Чего Бог не позволит, того человек не совершит, ибо Он нам помогает. Нам думать не о мимотекущем, а о лучшем и вечном, а Бог наши тщания повернет к делу…» Что было тогда «мимотекущим» для злобного эскорта? Не боясь Высшего судии выслужиться перед начальством, отлупив старика в лоскутной рясе.

Несмотря на окрики и тычки опричников, за возом с Филиппом шла толпа людей. Они молчали – слово вымолвить было боязно, как бы не оказаться в застенке… Толпа двигалась молча, у некоторых текли слезы. Митрополит осенял их крестным знамением, призывал молиться Вседержителю и принимать все скорби с радостью.