Коллектив авторов - Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг. - люди, события, документы

Достаточно распространен тезис, что с середины 1940 г., то есть после поражения Франции, когда стало очевидным, что следующим объектом немецкой агрессии может быть СССР, наступили изменения в политике, касающейся поляков; возможно, речь шла даже о создании какой-то «автономной» польской области. Советская власть изменила тогда тон пропаганды в отношении поляков, было принято решение о создании нескольких польских учреждений культуры (например, Музей польской литературы им. Элизы Ожешко в Гродно). Тогда же возникла республиканская газета на польском языке — «Знамя Свободы» («Sztandar Wolności»). Всего в 1940–1941 гг. на польском издавались две республиканские газеты и шесть местных — главным образом, в Белостокской области. Стоит, однако, заметить, что большинство из них были двуязычными, так же имели место случаи отказа от польской версии («Новая Жизнь» («Nowe Życie») в Граево). Решения, которые можно интерпретировать как учет национальной специфики региона, явились очередным инструментом советизации общества. О том, что стремление к отражению этой специфики в прессе могло быть опасным, свидетельствуют аресты в первой половине 1941 г. в редакции газеты «Знамя свободы». Арестованных обвинили в стремлении к тому, чтобы корреспондентами газеты были только поляки, в желании поставить во главе отделов редакции людей с националистическими взглядами, уроженцев западных областей БССР, а также требованиях меньше писать о колхозах, а больше об индивидуальных хозяевах [131] Śleszyński W. Prasa sowiecka w obwodzie bialostockim w latach 1939–1941 // Radziecka agresja… S. 228. . Уже хотя бы этот случай свидетельствует о том, что намерения преобразовать Белостокскую область в польскую автономную область, о которых, впрочем, до сих пор слишком мало сведений, носили исключительно инструментальный характер. Фасадные действия вовсе не означали прекращение процессов советизации и русификации. Так, например, одновременно уменьшилось количество польских школ.

Тем временем в «Западной Белоруссии» появился новый тип учебных заведений — высшие школы. В Белостоке был создан 4-х летний педагогический институт, а в Гродно 2-х летний учительский институт (от него ведет традицию ныне существующий в этом городе Государственный университет им. Янки Купалы). Стоит обратить внимание на национальный состав студентов. В Белостоке среди 269 студентов, принятых на первый курс, было 44 % евреев, 25 % белорусов, 16 % поляков и 14 % русских. В Гродно в числе допущенных к экзаменам на рубеже января-февраля 1940 г насчитывалось 49 евреев, 40 белорусов и 12 русских [132] Śleszyński W. Okupacja sowiecka па Bialostocczyżnie. Propaganda i indoktrynacja. Bialystok, 2001. S. 470. . В Белостоке среди преподавателей точных дисциплин оказалось много знаменитостей. Лишь недавно вспомнили Адольфа Линденбаума (руководителя кафедры математики), который сейчас числится в плеяде самых выдающихся специалистов по математической логике XX века [133] Marciszewski W. Wielcy matematycy światowi związani z Bialymstokiem // Bialystok w 80-leciu. Bialystok, 2000. S. 162. .

По мере усиления советской власти ускорялся курс на элиминацию религии, но проводился он таким образом, чтобы не портить обманчивых настроений общества: эффективной формой борьбы с различными учреждениями религиозного культа должно было стать увеличение налогового бремени. Точно известны расходы католического прихода в Люботыне (повет Остров Мазовецкий). Тамошний приходской ксендз в 1940 г. обязан был выплатить (под угрозой судебной ответственности) налоги, превышающие в общей сумме 14 тысяч рублей, что составляло более 88 % всех расходов прихода [134] Archiwum Diecezji Lomżyńskiej. Zespol Akt Nowych Akta osobiste ks. Mariana Lisa. . Резкое увеличение податного бремени привело к закрытию части сакральных объектов. Так, в Белостоке из 63-х синагог, переданных на нужды беженцев с территорий, занятых Германией, 60 не функционировало по финансовым соображениям.

Белорусы всех ориентаций не протестовали против объединения земель, определяемых наименованием «Западная Белоруссия», с БССР, а часть белорусских деятелей пошла еще дальше. Антон Луцкевич, известный белорусский культурный и политический деятель, приветствуя 24 сентября 1939 г. на Лукисской площади в Вильно новую власть, помимо прочего заявил: «Белоруссия снова стала единой, никакие границы не поделят уже объединенных белорусских земель <���…>. Перед нами огромная работа, работа по восстановлению всего того, что годами приходило в упадок или уничтожалось польскими панами <���…>. Создание объединенной, свободной, советской Белоруссии будет определять дорогу ее быстрого развития» [135] Милеўски Я. E. Калабарацыя на «крэсах усходніх» Другай Рэчы Пacпaлiтaй у 1939–1941 гг. // Гістарычны Альманах. Гародня-Беласток, 2007. Т. 13 . Несколько дней спустя, 27 сентября 1939 г., Антона Луцкевича арестовали, а затем отправили в минскую тюрьму, откуда он уже не возвратился (умер в ссылке в 1946 г.). Деятели национального белорусского движения никогда позже не критиковали сам акт объединения. Однако современный белорусский историк, оценивая последствия 17 сентября, констатирует: «Восточные белорусы невольно ввели в заблуждение своих соотечественников с запада, предлагая им вместо независимой Белоруссии московское рабство» [136] Szybieka Z. Historia Bialorusi. 1795–2000. Lublin, 2002. S. 332. . Это чувство разочарования значительная часть белорусов начала ощущать по прошествии нескольких первых недель функционирования новой власти. Уже в 1940 г., по мнению Марека Вержбицкого, на северо-восточных землях среди белорусского населения распространилась поговорка: «То, что поляки не смогли с нами сделать за 20 лет, большевики сделали в течение нескольких месяцев — мы теперь все поляки» [137] Wierzbicki M. Polacy i Bialorusini w zaborze sowieckim. Stosunki polsko-bialoruskie na ziemiach palnocno-wschodnich II Rzeczypospolitej pod okupacją sowiecką 19391941. Warszawa, 2000. S. 321–322. . С другой стороны, как следует из исследований Евгениуша Мироновича, часть белорусского населения по-прежнему отрицательно оценивала польское правление, несмотря на разочарования действиями советских властей.