Александр Зимин: Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

В своих исследованиях Зимин исходит из мысли о том, что в России конца XV—XVI в. еще оставались заметные следы, пережитки удельной децентрализации. Процесс централизации отнюдь не закончился с образованием единого Русского государства, а продолжался еще довольно долгое время, окончательно завершился к середине XVII в. [8] Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 6; Он же. В. И. Ленин о «Московском царстве» и черты феодальной раздробленности в политическом строе России XVI в. // Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М., 1970. С. 270—293. Эти идеи сходны с положениями, которые развивал М. Н. Тихомиров. [9] Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962; и др. Зимин опирался также на труды других ученых, например С. Б. Веселовского, Л. В. Черепнина, с их блестящим анализом различных источников в плане выявления этапов формирования единого Русского государства. Но проведенная им в таком объеме работа по детальному, скрупулезному выяснению состава боярской аристократии позволяет сказать, что он сделал очень большой шаг вперед в комплексном, всестороннем и глубоком изучении проблемы; собственно говоря, в нашей историографии со времен «Боярской думы» В. О. Ключевского работа подобного масштаба появляется впервые. Автор опирается на весь комплекс источников, известных сегодня науке, а их объем со времен Ключевского возрос очень заметно.

Зимин заново проанализировал и все известные источники, причем во многих случаях показал, что некоторым из них, например Шереметевскому списку думных чинов XV—XVII вв., опубликованному Н. И. Новиковым в «Древней российской вивлиофике», отнюдь не всегда можно доверять. Между тем этот источник широко и без сомнений использовали его предшественники — те же Ключевский, Веселовский и др.

Еще один пример. Из разрядных книг XVI—XVII вв., содержащих списки многих известных деятелей — князей, бояр и прочих в связи с их назначениями по военному, гражданскому, придворному ведомствам, Александр Александрович использует, помимо так называемых Государевых разрядов, или кратких редакций, и пространную редакцию. Последняя сохранилась в большом количестве списков, частных по своему происхождению; подлинники этих «служебных книг», содержащих наиболее древние и подробные записи разрядов, не сохранились, были уничтожены в 1682 г. при отмене «братоненавистного» и «враждотворного» местничества. Частные списки в основе своей, правда по-разному в смысле объема, точности передачи записей и т. д., сохранили текст официальной пространной редакции, однако он осложнен различного рода вставками в интересах того или иного рода, повторами, хронологическими неувязками и т. д. Поэтому списки пространной редакции группируются в частные изводы, в которые входят рукописи, сходные по тем или иным признакам. [10] Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XV—начала XVII в. М., 1962. Ее текст за последнюю четверть XV — первую половину XVI в., входящий в состав разрядной книги 1475—1605 гг. и составленный в первой половине XVII в. (один из списков этого извода изготовлен для знаменитого Д. М. Пожарского), издан. [11] Разрядная книга 1475—1605 гг. М., 1977. Т. 1, ч. I—II. Зимин широко привлекает данные пространной редакции, показывая при этом имеющиеся в ней фактические, хронологические ошибки, сравнивает ее записи с данными других источников.

Помимо разрядных книг, привлечены родословные, посольские книги, Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в., актовый материал, духовные и договорные грамоты великих и удельных князей, многие летописи и хронографы, синодики и вкладные книги монастырей, другие источники. Все они при взаимном дополнении и проверке дают автору возможность проследить судьбы родов, имевших своих представителей в Думе.

Главная задача публикуемой книги — через призму судеб княжат и бояр показать процесс их перемещения в Москву, формирования правящей аристократической верхушки, выявить баланс политических сил, представленных в Боярской думе, высшем органе управления при особе монарха — великого князя. Боярская дума, как показывает Зимин, с одной стороны, стала средоточием честолюбивых устремлений, политических расчетов различных группировок феодальной знати, рассчитывавших на милости верховного правителя; с другой — давала последнему возможность использовать борьбу этих «партий» для укрепления самодержавной власти, приближать или удалять их представителей в своих политических целях. При всем том великий князь и Дума осуществляли общий курс, направленный на усиление централизации, позиций правящего класса феодалов.