Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

Среди поземельных актов для целей нашего исследования особенно существенны правые грамоты и судные списки, содержащие «доклады» спорных дел великому князю в присутствии «бояр». Однако в актах второй половины XV в. только изредка указывалась точная дата, и их датируют по косвенным данным одним-двумя десятилетиями. К тому же за формулой «А на суде были бояре» не всегда следует перечень бояр в узком смысле слова. Иногда называются лица, входившие в боярскую коллегию, формально они могли не быть боярами, но должны были обладать «судом боярским». В их состав входили дворецкие и другие лица дворцовой администрации, а иногда и просто представители феодальной аристократии. Так, постельничий И. Д. Бобров был администратором «с судом з боярским и в Думе был». [41] Редкие источники по истории России. Вып. 2. С. 70. См. также: «А на суде были бояре Яков Захарьич да казначей Дмитрей Володимерович» (АСЭИ. Т. 2. № 416. С. 449. 1498 г., ср. Т. 1. № 628. С. 541. Около 1499—1502 гг.) Трудно согласиться с Б. Н. Флорей, будто в конце XV в. «боярами» стали называться лишь крупные феодалы, «члены Боярской думы». Ведь «боярами» назывались не только члены Боярской думы. Более реально мнение В. Д. Назарова, писавшего, что термин «бояре» имел и широкое значение: так называли лиц, имевших право боярского суда и выполнявших «иные "боярские" службы». [42] Флоря Б. Н. Кормленые грамоты XV—XVI вв. как исторический источник // АЕ за 1970 год. М., 1971. С. 115; Назаров В. Д. Из истории... С. 79 Термин «боярин» в действительности имел в XIV—XV вв. и еще более расширенный смысл: им обозначались светские землевладельцы; отсюда формула кормленых грамот: «и вы бояре и слуги, все люди того пути». [43] Флоря Б. Н. Кормленые грамоты. С. 114—115.

С той же трудностью, проистекающей из неопределенности терминологии, исследователь сталкивается, когда он пользуется летописными и публицистическими произведениями. Термин «бояре» в них часто употребляется просто для обозначения лиц, приближенных к великому князю (в частности, и для окольничих). Поэтому каждый конкретный случай упоминания в летописи о «боярах» должен быть по возможности сопоставлен с другими источниками.

Некоторые летописные памятники содержат чисто генеалогический материал. Так, в Типографской летописи находятся родословные заметки о знатнейших московских родах, составленные в конце XV в. в Троице-Сергиевом монастыре. В Продолжении Русского хронографа редакции 1512 г. под 1498 г. помещен список думных чинов. [44] ПСРЛ. Пг., 1921. Т. 24. С. 227—234; Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. // Ист. архив. М., 1951. Т. VII. С. 272—273. В синодиках Успенского собора, Симонова монастыря, Иосифо-Волоколамского [45] ГИМ. Успенское собр. № 64; ДРВ. М., 1788. Ч. 6; ГПБ. F. IV. № 348 (издан во фрагментах АСЭИ. Т. 2, № 339. С. 337—338, Т. 3, № 479. С. 465.) Об этом синодике см.: Ивина Л. И. Вкладная и кормовая книга Симонова монастыря // ВИД. Л., 1969. Вып. 2. С. 229—240; Рукописный отдел Пушкинского Дома. Отдельные поступления. 1953 г. № 27; ср. Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М., Л., 1960. С. 342—357; Она же. К изучению вкладных книг // Рукописное наследие Древней Руси. Л., 1972. С. 260—266. О синодиках см. также: Веселовский. Исследования. С. 26—32. и вкладных книгах Троице-Сергиева монастыря 1673 г. и Иосифо-Волоколамского монастыря [46] Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря хранится в Загорском музее. Копию см.: Архив АН СССР. Ф. 620 (С. Б. Веселовского). Оп. 1. Д. 18 [Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987.] Вкладные Иосифо-Волоколамского монастыря см.: Титов А. А. Вкладные и записные книги Иосифова Волоколамского монастыря XVI в. М., 1906; см. также: Зимин А. А. Вкладные и записные книги Волоколамского монастыря XVI в. // Из истории феодальной России. Л., 1978. С. 77—84. встречаются как сведения о родовых взаимоотношениях представителей феодальной аристократии, так и данные биографического характера (в частности, даты смерти).

Историки прошлых лет для изучения состава Боярской думы широко и без необходимой критики использовали сведения так называемого Шереметевского списка (далее — Ш) думных чинов (с 1462 по 1676 г.), содержащего многочисленные погрешности, отмеченные еще Н. П. Лихачевым, С. Б. Веселовским и др. Список Ш появился в конце XVII в. в результате работы приказных деятелей над материалами позднейших редакций разрядных книг. [47] ДРВ. М., 1791. Ч. 20. Список принадлежал В. Ф. Шереметеву, который в 1771 г. передал его Вольному российскому собранию при Московском университете, рукопись утеряна (Зимин А. А. Состав Боярской думы. С. 41. и след.) Он содержит погодные перечни лиц думной и дворцовой администрации, сгруппированные под двумя рубриками: «сказано» и «умре». Сведения эти появились, скорее всего, на основании первых упоминаний тех или иных лиц с думными чинами (когда по интерпретации составителей списка им и был «сказан» чин) и на основании предположений, что боярин или окольничий должен был умереть на следующий год после последнего упоминания в разрядах. Все эти толкования далеко не всегда отражали реальное положение вещей, особенно для раннего периода, когда разрядные книги дают сравнительно мало материала. Кроме того, в тех редакциях разрядных книг, которыми пользовались составители списка Ш, представители многих княжеств и боярских фамилий, жившие в конце XV—начале XVI в. и не имевшие думных чинов, [48] В том числе князья Ф. С. Хрипун Ряполовский и П. С. Ряполовский, В. М., П. М., П. Н. Оболенские, Ф. В. Щетина Телепнев-Оболенский, С. Д. Серебряный, Ю. А. Ростовский, В. С., Ф. И. и Р. И. Одоевские, С. Ф. Бельский, И. И. Барбашин, А. Б. Горбатый, И. В. Белевский, С. Ф. Курбский, В. Д. Пенков, И. Д. Пронский, И. В. Ромодановский, И. Ф. Ушатый были ошибочно поименованы боярами. Эта ошибка проникла и в Шереметевский список. Не влияет существенно на общую картину ряд непроверенных данных о думных званиях Бутурлиных, Плещеевых, Сабуровых [49] В том числе о боярстве И. Н. и Ф. Н. Бутурлиных, Ф. Ю. Кутузова, С. Ф. Пешека Сабурова и окольничестве А. Н. Бутурлина, М. А. Плещеева, И. А. Лобанова-Колычева, Ю. И. Кутузова и Ф. И. Беззубцева. и некоторых других лиц. Ошибочность этих сведений в какой-то степени корректируется Государевым родословцем, в котором о думных чинах перечисленных выше «бояр» списка Ш ничего не говорится.