Франсин Хирш - Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Согласно всем источникам, интерес Ленина к национальным вопросам усилился в 1912 году, когда он жил в Кракове – одном из очагов национальных конфликтов в Австро-Венгерской империи. В Кракове Ленин ближе познакомился с межнациональными конфликтами среди многоэтничного населения Австро-Венгрии 54. Эти конфликты казались особенно серьезными на фоне Балканских войн, в которых сербы, хорваты, словенцы и боснийцы сражались во имя «национального освобождения» 55. Но больше всего повлиял на Ленина и заставил его осознать важность прояснения большевистской позиции один эпизод в Петербурге. В декабре 1912 года грузинский социал-демократ – меньшевик Акакий Чхенкели произнес речь в IV Государственной думе, потребовав экстерриториальной автономии для национальностей Российской империи. Ленин был разгневан тем, что грузинские меньшевики усвоили «югославянское решение» (к тому времени с энтузиазмом поддержанное австрийскими социал-демократами) и представили его Думе как часть российской социал-демократической программы 56.

Через месяц на партийной конференции в Кракове Ленин осудил позицию грузинских меньшевиков и попросил молодого грузинского большевика написать статью с критикой идеи экстерриториальной автономии. Этим грузинским большевиком был Иосиф Виссарионович Джугашвили. Его статья «Национальный вопрос и социал-демократия» вышла в партийном журнале «Просвещение» весной 1913 года под псевдонимом Сталин. Это был дебют Сталина как автора важных статей по политике партии; четыре года спустя он был назначен народным комиссаром по делам национальностей в новом советском правительстве. Эта статья (вероятно, написанная как минимум отчасти под руководством Ленина) призывала социал-демократов к «дружной и неустанной работе… против националистического тумана». Сталин критиковал Бунд и грузинских меньшевиков за то, что они выставляют «на первый план свои особые, чисто националистические цели» 57.

В своей статье Сталин обрушился на принцип экстерриториальной автономии на том основании, что он упрочивает национальные различия, которые в противном случае сгладились бы по мере роста классового сознания. Согласно Сталину, австрийские социал-демократы совершили решающую ошибку, постулировав нации как неизменные сущности. Он доказывал, что на самом деле «нация является… исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма». Обращая внимание на Российскую империю, он объяснял, что «серьезная ломка» 1905 года и последовавший «промышленный подъем» подтолкнули развитие капитализма, особенно на западных окраинах. Именно капитализм ускорил процесс «хозяйственной консолидации национальностей России», и те «должны были придти в движение». Новая Государственная дума, институт буржуазного государства, «дала новые возможности для оживления наций, новую широкую арену для мобилизации» национальных политических партий 58.

Сталин также разбирал вопрос «прав нации». Он отмечал, что любая существующая нация в принципе имеет право на экстерриториальную автономию и «право вступить с другими нациями в федеративные отношения». Но это не значит, что социал-демократы огульно, без разбора поддерживают эти права. «Обязанности социал-демократии, защищающей интересы пролетариата, и права нации, состоящей из различных классов, – две вещи разные». Сталин настаивал, что даже поддержка социал-демократами права на отделение не безусловна: отделение должно быть выгодно для «трудящихся слоев» 59. Например, социал-демократы не поддержали бы отделение от России «закавказских татар» (азербайджанцев), поскольку это значило бы отдать их массы на милость татарских «беков и мулл» 60. Эта оговорка, а также убежденность в способности лишь партии определять, что для масс «выгодно», были центральными пунктами большевистской позиции.

Сталин рекомендовал свое решение национального вопроса для наций, которые предпочли бы не отделяться от Российской империи на этапе «переходного времени» поднимающегося капитализма. Предполагая, что национальные движения возникли в результате политического или экономического угнетения и что у большинства людей нет глубоких национальных чувств, он доказывал: «национальный вопрос» может быть «решен» предоставлением населению «реальных прав у себя на месте». В частности, он предлагал дать «областную автономию» таким «определившимся единицам», как Закавказье, Украина и Польша. Областная автономия отличается от экстерриториальной автономии и федерализма тем, что не делит население по строго этнографическим границам. Национальное большинство и национальные меньшинства станут жить вместе в автономных областях, и у их членов будут одинаковые права, включая право использовать родной язык. Для поощрения духа интернационализма «рабочие всех национальностей» каждой автономной области будут организованы в пролетарские организации, объединенные «в единую партию»; со временем «интернациональная солидарность» вытеснит национальные чувства 61.