Василий Молодяков: Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Все это несколько затянувшееся введение понадобилось, чтобы представить читателям пионера японской «континентальной политики», вышедшей за рамки Дальнего Востока (или Северо-Восточной Азии, как обычно говорят в Японии) на просторы всего евразийского материка, — доктора медицины, барона, виконта и, наконец, графа Гото Симпэй (1857–1929).

Сын врача и сам врач, он не собирался ввязываться в политику, но не мог укрыться от нее. В двадцать лет Гото принял «боевое крещение» при подавлении Сацумского восстания. Через пять лет, 6 апреля 1882 г., глава Либеральной партии Итагаки Тайсукэ, один из лидеров мэйдзийских преобразований, ставший трибуном оппозиции, был ранен политическим противником после выступления в городе Гифу. Его слова «Итагаки может умереть, но свобода— никогда!» вошли в историю, хотя есть основания сомневаться в том, что они были произнесены на самом деле. Местные доктора, зная, что губернатор префектуры принадлежит к противникам Итагаки, отказались лечить его. На помощь пришел Гото, бывший, несмотря на молодость, директором медицинской школы в Нагоя. Итагаки выздоровел и вернулся к активной политической деятельности.

В 1889–1892 гг. Гото учился в Германии, где получил степень доктора медицины, и на всю жизнь проникся уважением к ее государственному аппарату и социальной политике. Бисмарк стал его кумиром, как и кумиром Кацура, постигавшего во Втором рейхе новейшие достижения военной науки двумя десятилетиями раньше. Генерал до конца дней оставался убежденным германофилом и очень хотел присоединить Берлин к «оси» Лондон — Токио. Наверно, хорошо, что он не дожил до начала Первой мировой войны, когда Япония и Германия оказались врагами.

По возвращении на родину Гото поступил на службу в Министерство внутренних дел, где руководил отделением общественной гигиены, т. е. санитарно-эпидемиологической службой. Успешно проведенная под его руководством дезинфекция армии, которая вернулась в 1895 г. с континента после войны с Китаем, обратила на него внимание генерала Кодама Гэнтаро, назначенного в 1898 г. генерал-губернатором Тайваня, первой японской колонии (в то время остров был более всего известен как рассадник всех мыслимых и немыслимых заразных болезней). Гото в должности гражданского губернатора стал правой рукой Кодама. Проработав в этом качестве восемь лет, он из местного администратора стал фигурой национального масштаба, обратив на себя внимание самых влиятельных государственных деятелей — «государственных старейшин» (гэнро) Ямагата и Ито Хиробуми, а также премьер-министра Кацура. В 1906 г. его назначили первым президентом компании Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), которой предстояло осваивать Южную Маньчжурию, ставшую сферой влияния Японии по условиям Портсмутского мира с Россией.

В новом качестве Гото пришлось сразу же вступить в контакты с вчерашним противником. До войны он придерживался антирусских взглядов, выступая против любых уступок и блокируясь с лидером русофобов — главой палаты пэров принцем [2] В отечественной литературе Коноэ называют то принцем, то князем. Поскольку род Коноэ входил в число пяти находившихся в кровном родстве с императорским домом фамилий и занимал совершенно особое положение среди японской аристократии, придерживаемся первого титула. Коноэ Ацумаро, сыну которого Фумимаро предстоит стать одной из ключевых фигур в истории «континентального блока». Однако уже во время переговоров в Портсмуте Гото призывал правительство: «Мы должны настаивать на максимальных размерах контрибуции и территориальных уступок, но мы не должны поддаваться вульгарному мнению толпы: успех или поражение этих требований не должен тревожить нас… Если они будут удовлетворены и мы получим просимое, очень хорошо. Не получим — тоже хорошо… Нам следует пропустить это без особого внимания, если нам удастся разрешить более широкие проблемы, ценность которых в десятки и сотни раз более велика» (1).

Геополитические взгляды Гото сложились под влиянием германской школы «политической географии», труды теоретиков которой он штудировал в бытность гражданским губернатором Тайваня вместе с многочисленными работами по «научной колонизации» (немецкий был единственным иностранным языком, которым он владел). Гото видел мир разделенным на три блока: старый, пришедший в упадок Запад — Европа; новый, растущий Запад — США; Восток. Экспансия нового Запада направлена, прежде всего, на Восток, поэтому для эффективного противостояния ему Япония и Китай должны объединить свои усилия и сотрудничать с Европой. Российско-японское согласие и партнерство Гото считал гарантией политической стабильности в регионе, которая была необходимым условием его освоения и развития. В союзе с Россией он видел возможность успешно противостоять европейской и американской экспансии в Китае, прикрывавшейся лозунгами «открытых дверей» и «равных возможностей» («доктрина Хэя»). Ито, позже Ямагата и Кацура пришли к тем же выводам. «Перед Японией стоял вопрос о выборе дальнейшего пути: вместе с Россией против США или вместе с США против России. Гото Симпэй лучше, чем кто-либо другой, видел, что последний путь неприемлем для японских капиталистов, так как означал подчинение Японии более мощному и агрессивному американскому империализму. Сближение с Россией не создавало такой угрозы» (2).