Василий Молодяков - Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

«Наоборот, — продолжает Трубецкой необычный, но очень логичный анализ, — в отношениях своих к странам и народам неевропейской цивилизации будущая Россия должна руководствоваться чувством солидарности, видя в них естественных союзников, одинаково заинтересованных в преодолении империализма европейской цивилизации, Россия должна остерегаться от всяких попыток присоединить к себе ту или иную страну, не входящую в географические пределы Евразии… Но в то же время с этими неевразийскими, чисто азиатскими [8] Евразийцы четко отделяли Россию-Евразию в пределах Российской империи как от Европы, так и от Азии, включавшей Ближний Восток, Иран, Индию, Китай и т. д. странами Россия должна поддерживать и культурное общение, и самые оживленные торговые сношения, а сверх того, более их умудренная опытом, должна организовывать их в противодействии против европейской цивилизации … и помогать им творить и развивать их собственные национальные культуры (выделено везде мной. — В.М. )».

Тремя годами ранее, когда большевистская власть еще не укрепилась внутренне и почти никем не была признана извне, Трубецкой поместил во втором программном сборнике евразийцев «На путях» статью «Русская проблема», где дал конкретный и точный анализ первых шагов дипломатии Ленина — Чичерина на азиатском направлении:

«Ведя свою коммунистическую пропаганду среди „азиатов“, большевики с самого начала сталкивались с одним общим явлением. Чисто коммунистические идеи за отсутствием в азиатских странах подходящих социально-бытовых условий всюду оказывались сравнительно малопопулярными. Зато необычайный успех имела проповедь, направленная против романо-германцев и романо-германской культуры. Коммунистическая пропаганда воспринималась как национальная проповедь против европейцев и их приспешников… Большевики были отчасти рады этому недоразумению, так как оно давало им возможность хотя бы обманным образом использовать в своих целях недовольство значительных масс населения Азии, Но все же особенно поощрять такое „неправильное“ понимание коммунистической пропаганды и дать ему вылиться в теоретически обоснованное и серьезно продуманное национальное движение они, коммунисты и интернационалисты, конечно, не могут…

И все же дело сделано, — подытожил князь, постепенно переходя от настоящего к будущему. — В сознании значительной части „азиатов“ большевики, а вместе с ними и Россия, прочно ассоциировались с идеями национального освобождения, с протестом против романо-германской и европейской цивилизации. Так смотрят на Россию в Турции, в Персии, в Афганистане и в Индии, отчасти в Китае и в некоторых других странах Восточной Азии… В победоносном исходе этой борьбы — единственная надежда на спасение России.

В прежнее время, когда Россия еще была великой европейской державой (выделено мной. — В.М. ), можно было говорить о том, что интересы России сходятся или расходятся с интересами того или иного европейского государства. Теперь такие разговоры бессмысленны. Отныне интересы России неразрывно связаны с интересами Турции, Персии, Афганистана, Индии, быть может, Китая и других стран Азии. „Азиатская ориентация“ становится единственно возможной для настоящего русского националиста. Но если сознание населения значительной части азиатских стран подготовлено к тому, чтобы принять Россию в ее новой исторической роли, то сознание самой России к этой роли отнюдь не подготовлено».

Читал ли Чичерин эту статью Трубецкого и другие «утверждения евразийцев»? Наверняка сказать не могу, но почти не сомневаюсь, что читал или хотя бы проглядывал. До середины двадцатых евразийская и сменовеховская литература попадала в Советскую Россию почти свободно, позже — выборочно (Лев Гумилев нашел некоторые из них в открытом доступе ленинградской Публичной библиотеки еще в середине тридцатых!). В любом случае, наркому по иностранным делам «достать» их никакого труда бы не составило. Возможно, ему докладывали об этом по службе, поскольку большевики не только внимательно следили за евразийцами, но пытались заигрывать с ними, чтобы использовать в своих целях. Некоторые поддались — левое крыло, но не Трубецкой с Савицким. Так что нарком наверняка знал об этих похвалах в свой адрес.

Не менее интересно и поучительно перечитать сегодня самого Чичерина. Сборник его «Статей и речей по вопросам международной политики», изданный в 1961 г., через двадцать пять лет после смерти наркома, «кончившего дни свои глухо, в опале», охватывает только часть официальных выступлений, без упоминания «неудобных» имен и фактов. В многотомной серии «Документы внешней политики СССР» также опубликован ряд его документов, в основном переписка с полпредами и записи бесед с иностранными дипломатами. Собрать как следует наследие наркома не удосужились даже при Советской власти. А сейчас оно вроде как и вообще никому не нужно…