Василий Молодяков - Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Справедливости ради отмечу, что сторонником сотрудничества с Россией Зект стал только после поражения Германии в Первой мировой войне.

Опубликована 31 мая 1935 г.; перепечатана в «Известиях» 3 июня 1935 г. под заглавием «Советская общественность и Япония».

В «Документах внешней политики Германии» информация об этом отсутствует.

Однако Хильгер вспоминал, что у них были «большие трудности с заказом гостиниц» в связи с общей ситуацией в стране.

Так, 18 декабря 1924 г. в «Известиях» он грубо обрушился на назначение вице-министра иностранных дел фон Мальтцана, известного прорусскими настроениями, послом в США.

В годы войны в чине капитана вермахта Оберлендер командовал батальоном специального назначения «Бергманн» («Горец»), состоявшим из представителей кавказских народов и находившимся в подчинении абвера, но был уволен из армии за критику оккупационной политики; после войны занимал в ФРГ пост министра по делам переселенцев.

Примерно тогда же Радек говорил Хильгеру, что Сталин не может доверять автору «Майн кампф», которую он читал в переводе.

Библиотека Зорге и рукопись его неоконченного труда «История дипломатии современной Японии» (около 300 страниц) были конфискованы при аресте и перевезены в полицейское управление, а затем в Министерство юстиции, где погибли во время пожара в марте 1945 г. вместе с материалами следствия.

Историки убедительно доказали, что немецкий текст мемуаров, изданный в 1952 г., после смерти Шелленберга, представляет собой неавторскую компиляцию, однако с использованием подлинных рукописей и документов. Английская версия «Лабиринт. Записки гитлеровского разведчика», вышедшая в 1956 г. и в 1991 г. выпущенная на русском языке, вообще перу Шелленберга не принадлежит и является не более надежным источником, чем «дневник Литвинова» (1955 г.), сочиненный Г.З. Беседовским. Это не означает, что все факты, сообщаемые в «мемуарах Шелленберга» (неизвестного авторства), заведомо недостоверны, но если о чем-то известно только из них, такая информация вызывает особенные сомнения.

Из письма Гельмута Вольтата Ю. Мадеру от 8 января 1965 г.; в 1941–1942 гг. Вольтат руководил германской Дальневосточной экономической миссией в Токио.

Об этом Осима в 1960-е годы рассказывал своему соседу историку М. Миякэ, который, в свою очередь, в 2000 г. сообщил это автору настоящей работы.

Резиденция МИД Италии.

Дневник Чиано представляет серьезную историографическую проблему. Когда в 1945 г. его перевод (не оригинал!) был представлен обвинением на Нюрнбергском процессе, Риббентроп оспорил его аутентичность, указав, что уже в 1943 г. дневник существовал в нескольких «вариантах», один из которых он сам видел у Гитлера. Не был представлен подлинник и на Токийском процессе. Вызывает недоумение тот факт, что Чиано, подробно фиксировавший события, не упоминает о ряде встреч с Сиратори и его преемником Амо, о которых достоверно известно, например, по дневнику Амо, аутентичность которого сомнений не вызывает. Небезупречным источником являются и записи бесед министра с иностранными дипломатами за 1936–1942 гг., опубликованные в 1948 г.; они перепечатаны на одной и той же пишущей машинке и, судя по всему, в одно и то же время. Оказавшись в 1943 г. в опале и предвидя поражение стран «оси» в войне, Чиано частично переписал их, как и дневник, «Для истории», стремясь представить себя последовательным противником союза с Германией.

Так официально называлась эта страна после Мюнхенского соглашения и предоставления Словакии широкой автономии.

С приездом Горелкина Гельфанд был отозван, но, опасаясь репрессий, бежал в Америку, в чем ему помог Чиано. В отличие от большинства невозвращенцев он просто «растворился», не оставив «разоблачений» или «признаний»; советские историки по понятным причинам не обращались к этой личности.

Закавказская Советская Федеративная Социалистическая Республика до ее разделения на Азербайджанскую, Армянскую и Грузинскую ССР в 1936 г.

Тьерри Вольтон, автор известной книги «КГБ во Франции», придерживается мнения, что фальшивки Беседовского объективно работали на положительный образ Сталина и СССР; в эмигрантской среде циркулировали слухи, что Беседовский в период «невозвращенства» стал советским агентом.