Марк Меерович - Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Следует заметить, что установка советской власти на многоэтажное, многоквартирное жилище коммунального типа в первой половине 1920-х гг. не являлась единственной и всеобъемлющей. С инициативами возведения противоположного типа жилища – малоэтажного малокубатурного индивидуального выступали отдельные жилищные кооперативы, создаваемые при фабриках и заводах. Они выражали интересы своих членов, которые были далеко не в восторге от идеи обобществления быта. К тому же к выбору этого типа жилья руководство жилищных кооперативов подталкивала ограниченность в материальных средствах и отсутствие квалифицированных строительных кадров. Строить малоэтажные малокубатурные отдельно стоящие дома из недорогих строительных материалов и упрощенных конструкций силами малоквалифицированных (зато дешевых) строителей или самих будущих владельцев оказывалось и проще, и выгоднее.

Руководство советских ведомств, в отличие от правлений жилищных кооперативов, было далеко не так свободно в выборе стратегии жилищно-строительной деятельности. Оно неукоснительно следовало предписаниям государственных органов власти. Правда, в этот период власть еще не выработала однозначной стратегии в отношении конкретных типов жилищ. Поэтому принятие конкретных решений о том, что строить, в первой половине 1920-х гг. оставалось за дирекцией фабрик и заводов, за руководством ведомств, а также за архитекторами, которые проектировали то, что они считали правильным.

Характерной чертой государственной градостроительной политики в первой половине 1920-х гг. было то, что она, политика, и тесно связанная с ней жилищная политика были как бы «многослойными». На низовом уровне стихийно возникавшие жилищные кооперативы возводили малоэтажные жилые дома усадебного типа. На среднем уровне крупные застройщики и муниципальные власти пытались заимствовать зарубежный опыт массового «индустриального» строительства удешевленного жилища с многоквартирными домами индивидуального заселения (в каждую квартиру по одной семье). А на высшем уровне основной государственный орган, руководивший в этот период в СССР осуществлением градостроительной и жилищной политики – ГУКХ НКВД – разрабатывал нормативные положения по возведению многоэтажных секционных многоквартирных домов и… резко критиковал советскую жилищную кооперацию в отношении возведения ею поселений-садов.

Впервые в открытой конфронтационной форме критика прозвучала, как отмечено выше, на заседании по возрождению общества городов-садов 30 июня 1922 г., а позднее развернулась и на страницах печати, потому что Российское общество городов-садов, невзирая на высказанные возражения, все же подало в начале 1923 г. свой устав на утверждение.

Наиболее острая претензия была высказана по поводу содержавшегося в уставе положения об устройстве советских поселков-садов для рабочих «по типу английских городов-садов». По мнению оппонентов, подобное с неизбежностью должно было воспроизвести «буржуазный индивидуализм», планировочно воплощенный в формуле: «одна семья – один дом» (коттедж или в крайнем случае отдельная квартира) [203], что рассматривалось с государственной точки зрения как абсолютно несовместимое с советскими идеологическими установками, которые клеймили индивидуальное жилище и индивидуализм как наиболее вредные «наследия старого общества».

Отвечая им, сторонники поселений-садов и индивидуального жилища пытались доказать, что «не следует опасаться, что английские особняки с мелким индивидуальным хозяйством будут отрицательно влиять на психологию рабочих», потому что идеологически рабочие «…организуются на фабриках и заводах, где выковывается их революционное сознание. Дома, где они только живут и отдыхают, не оказывают на это никакого влияния…» [204]

Однако подобные доводы вызывали лишь еще более жесткие возражения, потому что резко противоречили социально-организационной установке советской власти на коллективизм, практически реализуемой через формирование трудобытовых коллективов («от станка – до пиджака»; «вместе работают – вместе живут»). Противники идеи города-сада вполне резонно замечали, что «в город-сад не способна проникнуть идея коммунизма, рабочий, попавший в такой рай, становится туговат на ухо к революционной пропаганде» [205]. С их точки зрения, индивидуальное жилище являлось не просто несовместимым, но принципиально враждебным советскому коллективизму.