Елена Осокина - За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941

Развал частного сектора нэпа грозил катастрофой. Случись это, государство должно было бы снабжать десятки миллионов потребителей, которые до того обеспечивали себя сами. Развал частного сектора был опасен и тем, что, в соответствии с планами руководства страны, создание государственной легкой и пищевой индустрии не являлось ближайшей задачей. Приступить к их развитию Политбюро планировало только после создания отечественной машиностроительной и сырьевой базы, однако даже тогда главный приоритет принадлежал тяжелой и военной промышленности.

Интересы потребителя требовали расширения частного и государственного производства товаров и дальнейшего развития торговли. В этом они противоречили планам коммунистического руководства, которое в конце 1920‐х годов приняло решение о форсированном развитии тяжелой и военной промышленности. Индустриализация была проведена силами государства в рамках плановой централизованной экономики. Частный сектор периода нэпа при этом был разрушен 22.

В выборе путей и методов индустриализации сыграла роль идеология – большевистское неприятие рынка и частной собственности. Играла роль и политика – в росте частного сектора виделась реставрация капитализма, потенциальная угроза власти большевиков. В уничтожении частника значение имели и экономические обстоятельства. Использование рынка и частного капитала в интересах индустриализации представлялось сложной и кропотливой работой. Сталинское Политбюро же, в ожидании скорой войны, стремилось провести индустриализацию в кратчайшие сроки. Оно не хотело возиться с частником, который, конкурируя с государством, отвлекал ресурсы от индустриальных отраслей, извлекая выгоды из экономических просчетов и неудач государства. Казалось, что куда проще и быстрее убрать частника из экономики и жизни, сконцентрировать ресурсы в руках государства и направить их на развитие тяжелой и военной промышленности 23. Что и сделали, ввергнув страну в глубочайший кризис.

Следует, однако, сказать, что, хотя кризис и стал результатом политики Политбюро, в развале рынка оно действовало безо всякого плана, ситуативно. Более того, Политбюро действовало вопреки принятому плану. В соответствии с решениями XV съезда ВКП(б), где обсуждался первый пятилетний план, вытеснение частника должно было идти постепенно, «в меру возможностей обобществленного сектора так, чтобы не образовывалась брешь в товаропроводящей сети и не возникли перебои в снабжении рынка». Частный сектор, хотя и в сильно урезанном виде, должен был существовать на протяжении всей первой пятилетки. Планировалось, что в 1933 году частник будет выпускать около 8% промышленной продукции и обеспечивать 9% розничной торговли. Планировалось сохранить и индивидуальное крестьянское хозяйство. Только пятая часть крестьянских дворов должна была быть коллективизирована к концу первой пятилетки. В действительности же уже в начале 1930‐х годов с легальным частным производством в городе и патентованной частной торговлей было покончено. Остались осколки легального рынка. К концу первой пятилетки коллективизировали более 60% крестьянских хозяйств.

Действиями Политбюро руководил не план, а логика начатой форсированной индустриализации. Пытаясь поддержать ее высокие темпы, руководство страны стремилось монополизировать продовольственный фонд и перераспределять его в индустриальных интересах. Этим объясняется парадокс, при котором партийные съезды, пленумы, комиссии, отлично понимая причины кризиса, принимали решения о реанимации частника и рынка, но практика форсированной индустриализации вела к огосударствлению и централизации, а значит, к ограничению частника и рынка.

Как не было у Политбюро плана «развала рынка», так не было у него и плана мероприятий на случай кризиса. О какой антикризисной программе могла идти речь, если планировалось постепенное «обуздание рынка» и замена его плановым хозяйством. Сталин обратил серьезное внимание на кризис только в 1930 году, когда недостаток продовольствия стал сказываться на промышленном производстве. Решения по преодолению последствий кризиса и нормализации снабжения принимались в Политбюро ситуативно, в конкретный момент под давлением конкретных обстоятельств. Это хорошо видно на примере введения всесоюзной карточной системы. Как будет показано дальше, Политбюро не направляло, не предвосхищало, а в значительной мере «шло в хвосте событий» – утверждало и регламентировало уже сложившийся в практике местного снабжения порядок. Ориентиром при принятии решений в вопросах снабжения неизменно оставались интересы форсированной индустриализации.