Георгий Чистяков - Труды по античной истории

Иное понимание вопроса о литературных источниках Фукидида наметил У.Виламовиц в первом томе своего огромного исследования Aristoteles und Athens [96] Wilamowitz-Möllendorff U. Aristoteles und Athen. Bd. 1. B., 1893. S. 211. и в книге The Greek Historical Writing [97] Wilamowitz-Möllendorff U. Greek Historical Writing. Oxford, 1908. P. 10–13. . Виламовиц указал на несостоятельность той точки зрения, согласно которой ряд мест у Фукидида рассматривается как скрытая полемика с Геродотом. Геродот, по его мнению, занимает особое место в истории повествовательно-исторического жанра, в то время как Фукидид является ординарным представителем историографии на почве софистической эпохи [98] Wilamowitz-Möllendorff U. Geschichte der Griechische Literature, § Thukydides. . Основа исторической методики в греческой историографии базируется, по мнению Виламовица, на том, чтобы «получать правила из наблюдений путем абстракции» [99] Wilamowitz-Möllendorff U. Greek Historical Writing. Oxford, 1908. P. 6. , а потом придавать им абсолютную ценность. Именно на этом методе, открытие которого, вероятно, имеет смысл соотносить с логографами, основывает свое повествование Фукидид.

Эти штудии Виламовица, облеченные в весьма категорическую форму, дополняются наблюдениями А.У.Гомма, призывавшего не доверять ни одному автору, не исключая Фукидида [100] HC. Vol. 1. P. 86. . Гомм полагает, что критика Фукидида по адресу логографов обоснованна и интересна. «Тем не менее, в ней есть нечто педантичное и придирчивое в тоне», что объясняется, по мнению Гомма, тем обстоятельством, что у самого Фукидида не было ясного представления о собственном методе [101] HC. Vol. 1. P. 3. Это замечание А.У.Гомма представляется нам особенно интересным и значительным. Исходя из такой точки зрения, ясными становятся малопонятные черты так называемого метода Фукидида: Фукидид сознательно следовал не методу в целом, а отдельным принципам, которые он не представлял себе как единое целое. . Не предпринимая конкретных источниковедческих изысканий, Гомм заключает введение к своему комментарию тем, что Фукидид, несомненно, опирался на сочинения своих предшественников [102] HC. Vol. 1. P. 4, 84. .

Работы Виламовица и Гомма позволяют нам говорить не только о софистических источниках в прозе и мировоззрении Фукидида, но и о его предшественниках и источниках в области исторического повествования, то есть о логографах.

В ходе изложения мы рассматривали работы ряда русских и советских исследователей: В.К.Ернштедта, В.П.Бузескула, С.А.Жебелёва, С.И.Соболевского, К.К.Зельина и А.К.Бергера.

Некоторый интерес представляет старая работа А.О.Угянского «Рассуждение о предисловии Фукидида с критико-исторической точки зрения» [103] Угянский А.О. Рассуждение о предисловии Фукидида с критико-исторической точки зрения. Казань, 1868. , в которой высказывается весьма критическое отношение к Фукидиду в противовес восторженным отзывам о нем Р.В.Крюгера. Угянский всячески подчеркивает тенденциозность и необъективность Фукидида и, следуя точке зрения Огинского, называет Фукидида мемуаристом французского типа. Наряду с этим его работа содержит ряд интересных замечаний: он отмечает, что Фукидид тенденциозно обращается с Гомером, то есть подчеркивает одно и делает вид, что вовсе не знает о другом, – том, что противоречит его целям [104] Там же. С. 58, 60. . Он не знает мифов о Пелопе, а использует «сказание, одному ему только известное». Это наблюдение в значительной степени предвосхищает известную работу А.У.Гомма [105] Gomme A.W. The Greek attitude to poetry and history. Berkeley; Los-Angeles, 1954. . В целом работа Угянского весьма устарела и имеет исключительно историко-научный интерес, характеризующий проникновение демократической мысли в России в классическую науку [106] Как отмечает А.А.Тахо-Годи в статье «Проблемы античной культуры у Чернышевского» (Ученые записки МОПИ. Т. 34. Вып. 2. 1955. С. 157–159), демократическая мысль пронизывала в некоторых случаях не только критические общедоступные статьи, но и специальные исследования, на базе которых автор делал свои социальные выводы. Именно с таким случаем мы встречаемся в работе А.О.Угянского. Его анализ текста, безусловно, выполнен на высоком уровне и представляет собой специальную работу, ничего общего не имеющую с выводом, в котором Угянский замечает: «Фукидид был страшный ненавистник простого народа, от которого он сам пострадал… Аристократы всегда видели в Фукидиде своего самого горячего защитника и оправдателя, расхваливая до небес всякую фразу, им написанную» (с. 90). Таким образом автор пытается направить свою научную работу по демократическому руслу, сделать прогрессивный вывод на основе своих классических штудий, однако это приводит к некоторому разрыву между самим исследованием и публицистическим выводом, его венчающим. Н.Г.Чернышевский и Д.И.Писарев на основе материала древней истории делают революционно-демократические обобщения, Угянский стремится подойти к этому материалу с демократической точки зрения, то есть сделать шаг дальше, что делает его работу первой попыткой проникновения революционно-демократической мысли в науку об Античности. Попытка эта, конечно, была весьма незрелой. .