Муслим Мурдалов - Чеченцы - быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век

Пробившиеся сквозь чеченцев егеря, и небольшое число спасавшихся от поражения казаков, дойдя до Сунжи, к ужасу и изумлению своему не нашли там ни оставленного отряда, ни судов * ( Суда это род больших челнов, называемых в Чечне каюками (?)), для переправы. Начальник этого отряда, услышав пушечные выстрелы в Алде и желая быть участником в верной, по его мнению, победе, пошел на соединение с Пьери; но наткнувшись на мертвые, обезображенные тела оставленных в узком проходе солдат, до того перепугался, что бежав поспешно назад, переправился на левый берег Сунжи, истребил каюки и ушел за Терек. Начальник этот был – Тамара, впоследствии времени занимавший важный пост посланника нашего в Константинополе. По счастью егерей и казаков, чеченцы их не преследовали, и они переправясь кое-как через Сунжу, возвратились в наши границы. – Успех этот прославил Шейх-Мансура и до того ободрил чеченцев, что они собравшись в больших силах, вторгнулись в наши пределы и осадили главную станицу моздокского казачьего полка Наур; но там нашли они отчаянное сопротивление: несколько дней делали они беспрерывные приступы к этому весьма слабо укрепленному месту. Казаки защищались с величайшею храбростью; даже жены их, и взрослые девки не сходили с валу, подавали помощь раненым, лили кипяток и горячую кашу на головы нападающих. наконец, на последнем приступе, самом упорном, осаждающие потерпели такое поражение, что принуждены были бежать за Терек. Казаки сделали вылазку и при переправе нанесли им новое поражение. И теперь еще помнят чеченцы этот несчастный для них поход, и одно слово: Наур, приводит каждого из них в исступление.

С того времени упала и слава Ших-Мансура. Долго еще скитался он между чеченцами, кабардинцами и закубанцами, возбуждая в них фанатизм и ненависть к русским; на конец, в 1794 году, при взятии Анапы графом Гудовичем, он попался в наши руки и умер в Соловецком монастыре.

Второй, более значительный, поиск против чеченцев был предпринят в 1809 году. Для этого назначены были два отряда: первый, под предводительством генерала от инфантерии Булгакова, должен был вступить в Чечню через Ханкалу; второму, под начальством генерал-майора Портнягина, было приказано перейдя Сунжу у Казак-Кичу, идти на соединение с главным отрядом, по направлению к северо-востоку. Булгаков, при самом вступлении в Ханкалу, нашел сильное сопротивление. Теснина эта была тогда покрыта густым лесом, через который пролегла узкая дорога, с обеих сторон занятая чеченцами. Чтоб вытеснить из этой засады, Булгаков, спешив часть бывших у него драгун и линейных казаков, послал их в стрелки, а лошадей оставил, при небольшом прикрытии, при входе в Ханкалу. Но когда войска наши, сражаясь беспрестанно, углубились в лесистую теснину, то чеченцы, пробравшись назад боковыми тропинками, вдруг на арьергард, отбили оставленных там лошадей и угнали их в лес, прежде нежели успели подать помощь слабому прикрытию, понесшему значительную потерю. – Таким образом, при самом начале похода, мы лишились до 500 лошадей, и столько же человек драгун и казаков должны были, во все время действий отряда в Чечне, оставаться пешими.

Пробившись Ханкалу, Булгаков не встречал уже большего сопротивления до деревни большой Атаги, которая им занята и покорена тоже без большого урона. Оттуда оставляя Гойтинский лес вправе, пошел он далее, овладел, без сопротивления, деревню Урус-Мартан, а потом и Гихами, жители которых успели скрыться в окрестных лесах.

Между тем генерал майор Портнягин пробивался с своим отрядом от Казак-Кичу на встречу главному отряду, и в одно почти время оба отряда дошли до Гехинского леса, Булгаковс северной, Портнягинс южной стороны; так, что между обоими отрядами было не более двух верст; но лес этот считается непроходимым. Чеченцы повалили огромные деревья, сделали из них засеки и защищались отчаянно. Много усилий и мужества должно было употребить нашим войскам, чтоб выбить чеченцев из этого их убежища. Наконец после сражения, продолжавшегося целый день, оба отряда сошлись на середине леса; чеченцы принуждены были бежать; но и наша потеря была немаловажна.

При соединении обоих отрядов, Гахинцы покорились и дали аманатов, и генерал Булгаков пошел обратно к большой Анапе, переправился через реку Аргун и занял, по некотором сопротивлении, селение Гребенчук. Оставив там часть войск, чтобы довершить истребление селения, Булгаков, с большею частью своего отряда, пошел для истребления другого, в недальнем расстоянии находящегося, чеченского же селения Шали; но едва он успел пройти половину дороги, как жители Гребенчука, заметив оплошность оставленных в их селении войск, и увидев что солдаты наши рассыпались для грабежа, не наблюдая никакого порядка, ударили на них со всех сторон и привели в совершенное расстройство. Все искали спасения в бегстве, никто не думал сопротивляться. Чеченцы преследовали и поражали бегущих около двух верст; и если бы Булгаков, услышав частые выстрелы, не подоспел на помощь, вел отряд, оставляемый им в Гребенчуке, был бы истреблен до одного человека. За всем тем в этот день потеря наша, по рассказу очевидца, простиралась до 200 человек. Более всех потерпели пешие драгуны, лишившись своих лошадей у Хан-Калы, при самом начале похода. Булгаков после того не предпринимал уже ничего важного и скоро возвратился за Терек.